На пороге Тьмы

– Я чего-то не поняла…, – заговорила она сквозь сжатые губы, которыми удерживала «хвостовой» шнурок. – Ты собрался меня сегодня соблазнять, а еще не переехал?

– По пути тормознем, я за мешком забегу, а то боялся, что ты уедешь, торопился.

– Угу, – кивнула она. – Оно и видно. Ладно, свяжешься с таким как ты – небось и не к такому обращению привыкнешь. Поехали за твоим мешком, потом меня переодеваться завезешь. Нет, ну ты кавалер или кто? Мне там тебя еще ждать?

– Давай сначала тебя завезу и метнусь к себе, мне там две минуты всего нужно, – предложил я.

– Понятно, а я, значит, час буду собираться? – фыркнула она. – Пошли.

Реакции на «тазик» я ожидал всякой, но, к радости моей, он Насте понравился. Понравился дружелюбным видом, почти противоестественным для военной машины, и забавными натяжными сиденьями, и даже своими компактными размерами. Не слишком понравился разве что способ залезания внутрь, особенно под натянутый тент, но мне он нравился еще меньше – у меня с ростом все в порядке. Еще внушало в преддверии зимы опасение отсутствие печки, но ее не было ни в «виллисах», ни в «газиках» и на в каких других маленьких военных машинах. Одеваться будем потеплее.

«Тазик» замолотил своим моторчиком и резво покатил по Краснопролетарской, объезжая лужи и подпрыгивая на колдобинах, отчего лучи его фар метались по стенам и деревьям.

До Настиного дома было недалеко, и я высадил ее у самого подъезда, выслушав предупреждение:

– У тебя тридцать минут, чтобы быть здесь со всем своим барахлом, понял? Бибикнешь.

– Понял.

Поскольку временные рамки были отпущены мне не слишком щедро, пришлось «давить гашетку». И здесь машинка тоже в грязь лицом не ударила, неслась резво, привлекая внимание задорным тарахтением.

В общагу влетел бегом, прошел «фонарный тест», проскочил через решетку. Бегом, прыгая через две ступеньки, взлетел на третий этаж.

Федьку я нашел в комнате, сидящим на кровати и пришивающим пуговицу на рубашку. Увидев меня, он спросил:

– Чего задумал?

– С чего ты взял, что я задумал?

– А рожа такая…, – пояснил он.

– Переезжаю, – сказал я, вытаскивая вещи из шкафа и распихивая их в сумку и вещмешок. – Квартира же есть какая-никакая, что в общаге сидеть?

– С девушкой-пилотом?

Я пожал плечами. Вроде «девушка-пилот» прямо сказала, что собирается со мной, но пока такого не произошло, а случиться может что угодно. Не сглазить бы излишней самоуверенностью.

– Ладно, неважно, – сказал он. – Сегодня что делать собираешься?

– Ужинать пойдем. Развлекаться. Веселиться. Дальше видно будет.

– Ага, – кивнул он. – У меня планы примерно такие же, в шашлычку точно зайду. Зайдем даже, если быть точным.

– Не один? – уточнил я.

– Надеюсь, – уклончиво ответил Федька.

Или вправду не уверен, или суеверный вроде меня.

– Тогда мы тоже с шашлычки начнем, – сказал я, затягивая лямку вещмешка и откидывая его на кровать. – Тебя подкинуть куда?

– Не, я на «опеле» поеду по-любасу. Не люблю своим ходом шляться, когда в загул собираюсь, страшновато.

– Кстати, Федь! – спохватился я. – Я тэтэшник нашел новенький в машине, как его официально теперь таскать? А то правил не знаю.

– Да никак, – пожал плечами Федька. – Сунь в кобуру и таскай, в чем проблема?

– Не, я о том, что у меня в удостоверении наган записан, с ним как? Сдавать?

– Не, просто не потеряй, да и все. Записан потому что казенный, а носить его или нет – твое личное дело. Кстати, я еще там заметил, что у тебя пистоль вроде, да забыл спросить. Где нашел?

– Прямо в «тазике», под сиденьем, – честно ответил я.

– Повезло, – одобрительно кивнул Федька. – Это прям как на счастье. Тэтэшники здесь в цене, их и не продают, патрон могучий, правда отдача такая, что по мне «парабеллум» или «вальтер» даже поудобней, наверное. «Хай Пауэры» здесь народ очень ценит, и магазин большой, и надежность.

– Это я заметил, – кивнул я. – Но «гончую» из тэтэшника я все же расщелкал.

– Ну так, а как же еще? Кстати, немецкие пули вроде хуже наших, эрзац какой-то из прессованного порошка в оболочке, но есть моментик – если такой сблизи попасть, то куда там твоему «дум-думу», все на фарш переводят, так что их у нас в Горсвете еще и поэтому любят.

Так, теперь переодеться по-быстрому, а то я до сих пор так, в чем ездил, в ресапах и галифе, с дамой в кабак – ой не надо. Всунулся в новые штаны, натянул ботинки, вроде тяжелые, но после сапог чуть не пушинками показавшиеся, свитер… нормально, уже прилично. Куртка – и все, кругом кавалер.

– Федь, как тут с общагой при выезде быть?

– Нурик уже свалил, наверное, – сказал Федька, глянув на часы. – Уже дежурный за главного. Завтра сдай тогда койку свою, да и все. И на работу новый адрес дай, для оповещения на случай тревоги.

– Понял. Ладно, почесал, увидимся.

– Если вдруг разминемся сегодня, то завтра меня здесь найди, хорошо? – попросил Федька. – Надо прикинуть, чего и как у нас дальше.

– Лады, почесал.

И почесал, само собой. Выбежал на улицу, уже привычно выматерившись, когда ветер бросил в лицо мелкие холодные капли дождя, закинул свои узлы в машину, у которой уже стояли двое парней из общаги, с любопытством разглядывая.