На пороге Тьмы

– Вроде как, но торгуют тоже. Это не у меня надо спрашивать, я так, слышу, что люди болтают, и не больше. Вон смотри – фактическая граница обжитых земель, на два часа, на дороге.

Я всмотрелся куда сказали и обнаружил нечто вроде небольшого укрепления, в которое было перестроено маленькое, промышленного вида кирпичное здание. В огороженном дворе стояла пара, насколько мне удалось разглядеть отсюда, «студебекеров», бронемашина «скаут» и два легких танка, упрятанных в капониры и уставивших пушки в поле перед собой. Видны были и люди, занимающиеся своими делами. Кто-то, голый по пояс, колол дрова, кто-то возился под поднятым капотом машины. Вокруг этого блокпоста расстилалось бесконечное серое пространство, и выглядел блок как-то сиротливо и даже жалость вызывал, хоть ничего угрожающего ему не было видно.

– За этим блоком людей нет?

– Если только мародеры шляются: чем ближе к Тьме, тем больше нетронутых мест, – ответила Настя. – А так последний форпост. Если что с нами случится, будем стараться выйти на него.

– А с радио здесь плохо, говоришь? – задумчиво переспросил я.

– Плохо! – засмеялась она. – И с каких это пор на По-2 радио появилось? Упадем – пешком обратно топать придется. Ну если не вернемся, то команду из города дадут, с форпоста могут машину выслать нас поискать, но сам понимаешь. Поэтому и спрашивала, чем вооружен.

– Так предупреждать же надо! – забеспокоился я.

Американский карабин в оружейке вдруг показался мне необыкновенно желанным, а наган в кобуре необыкновенно ничтожным.

– А падала уже?

– Один раз, по поломке, – донеслось в ответ.

– И как выбралась?

– Просто починилась. Села на планировании, нашла причину поломки, ликвидировала – и снова взлетела. Так что особо не беспокойся, разберемся, самолет здесь простой, как велосипед.

– Кстати, я думал, ты и взлететь не сможешь с той полосы, а ты раз – и о-па! – польстил я Насте. – Сколько вообще пробега этой «этажерке» надо?

– Метров семьдесят за глаза, при посадке до ста, и то много, – вполне вдохновенно взялась она рассказывать. – Хороший самолет, мне нравится, даже не ожидала. В любом поле сядет, на любую дорогу – и обратно взлетит. В штопор не уронишь, а если сумеешь, то обратно сам выходит, ну практически.

– То есть обратно прилетим? – уточнил я.

– Вне всякого сомнения!

Последний оплот тутошнего человечества остался далеко позади, вокруг тянулась пустынная местность. Тут и там попадались заброшенные и полуразрушенные деревни, какие-то строения, затем далеко слева проплыл небольшой городок. Спрашивать не стал, сверился с картой. Так… вон река, остатки моста, дорога… так, а это как раз Митино, куда Федя за лампочками гонял. Далековато забирался.

Вскоре горизонт начал темнеть. Темнеть всерьез, сгущаясь в полную черноту и погружая нас в густые сумерки. Это не было похоже на тучи или что-то подобное – просто облака, висящие на фоне этой черноты, словно притянутые ею и покрывающие ее по всей почти высоте, тоже становились черными. У видимого мной не было конкретного описания. Просто оттуда темнило . Вот как тогда Федька мне объяснил, как свет светит , так оттуда темнило . Темный свет. Черный свет. Черное пространство… не знаю, неописуемо, непонятно, страшно, и при этом… оно поражало своей невероятной мощью, грандиозностью, это действительно был край другого мира, другой Вселенной, другой Сущности, непонятно как с этим миром столкнувшейся.

По спине ползли мурашки, волосы шевелились под шлемом, даже пальцы начали мелко трястись. Величественно и жутко. Даже само значение слова «жутко» я впервые понял именно сейчас, сию секунду, и ощутил его всем своим существом. Жутко – это когда чувствуешь мощь, миллионократно превышающую все, что ты даже способен себе вообразить, это как осознание того, что ничтожность твоего разума не позволяет тебе понять даже ничтожную часть виденного. Это как понимание, что ты тля. Тля перед мощью сотен вселенных.

– Эва ка-ак…– протянул я.

– Впервые видишь? – спросила Настя и добавила: – Я поначалу даже подлетать ближе боялась, жуть какая. Потом ничего, привыкла, правда, на самолете вообще безопасно, если только в самые облака не лезть.

Голос у нее был при этом дрожащий, если честно, так что следовало предполагать, что привыкла она не окончательно. Или не полностью. Или не так уж безопасно.

– А мы сейчас…– я сверился с картой, – на запад?

– Именно так.

По-2 накренился, зачерпнув упругий воздух открытыми кабинами, ударивший ветром в лицо, в расчалках засвистел ветер. Я глянул в другую сторону, вновь сверился с ориентирами – и понял, что некое скопление этой самой Тьмы отделилось от основной массы. Около двух километров в поперечнике, если прикидочно, оно, напоминающее гигантское застывшее торнадо, отодвинулось от черной стены тоже не меньше чем на пару километров.

– Это?

– Да! Помечай на карте контуры! Как можно точнее старайся, а я попытаюсь облететь.