На посошок

— Обещаю! Но…

— Ну а ты что будешь делать? Уедешь сейчас или дождешься здесь своих неприятелей?

— Не стану я их дожидаться. Материалов у меня теперь предостаточно. Им такого не заполучить. Гомес на фоне местного отеля. Гомес проявляет чудеса героизма, защищая Санто-Доминго.

— Ты прирожденный лжец, — рассмеялся Гомес. — Теперь парадное фото.

Он отложил винтовку в сторону, распрямил спину и, приняв важный вид, заложил правую руку за борт пиджака.

— Внимание, снимаю!

— Ну а теперь, — Гомес посмотрел на поблескивавшие на солнце рельсы, что виднелись за зданием оперного театра, и, забравшись в джип, приказал: — Едем туда!

Едва они оказались возле железной дороги, Гомес выпрыгнул из машины и встал на колени перед рельсом.

— Что вы делаете? — изумился Клейтон.

Гомес опустил голову к рельсу.

— Они вернутся этим путем. Не по небу, не по шоссе — все это, только чтобы отвлечь внимание. Вот, слушай! — Он улыбнулся и приложил ухо к горячему рельсу. — Они меня не обманут. Не на самолете, не на машине. Как уехали, так и приедут… Si![27] Я слышу их приближение!

Клейтон стоял на месте.

— Слушай и ты, — приказал Гомес.

Клейтон опустился на колени.

— Молодец, — довольно пробубнил старик. Ну как, слышишь?

Раскаленный на солнце рельс обжигал ухо.

— Слышишь? Далеко-далеко. Но приближаются.

Клейтон так и не смог расслышать ничего определенного.

— Вот уже ближе, — довольно пробормотал Гомес. — Значит, время пришло. Я ждал их целых шестьдесят лет, si. Какой у нас сейчас год?

Клейтон мучительно подыскивал ответ.

— Какой год, спрашиваю?

— Тринадцатое…

— Что значит «тринадцатое»?

— Тринадцатое июля тысяча девятьсот…

Он замялся.

— Дальше-то что?

— Тысяча девятьсот девяносто восьмого года!

— Тринадцатое июля тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Вот оно и наступило… Рельсы-то вон как уже гудят!

Клейтон вновь припал к рельсу и на сей раз действительно услышал отдаленные раскаты грома, только было неясно, откуда они доносились, с неба или земли. Они все нарастали, сдавливали ему грудь, все тело. Закрыв глаза, он прошептал:

— Тринадцатое июля девяносто восьмого года…

Гомес усмехнулся.

— Вот теперь я знаю, который год. Ай да Гомес! Дожил-таки до этого момента! А сейчас, сеньор, уходите.

— Я не могу вас здесь оставить!

— А меня здесь и нет! Гомес живет совсем в другом времени. На моем календаре пятое мая тридцать второго года! Отличный год, смею вас заверить! Пусть приходят! Им и в голову не придет искать меня в другом времени. Уходи. Аndale!

Клейтон поднялся на ноги и посмотрел на Гомеса, по-прежнему лежавшего головой на рельсе.

— Сеньор Гомес…

Он долго дожидался ответа.

— Иди себе с миром.

— Прошу вас!

— Если вокруг пустота, есть где разгуляться. Когда ты уйдешь, я буду двигаться быстрее.

Клейтон сел за руль джипа и завел двигатель.

— Гомес, — позвал он негромко.

Ответа не было. Гомес находился теперь в совсем ином времени, возле рельсов лежало единственно его тело, и было много места, где разгуляться.

Клейтон нажал на газ и поспешил покинуть город, над которым уже начинали грохотать раскаты грома.

ТЕАТР ОДНОЙ АКТРИСЫ

One-Woman Show, 2002 год

Переводчик: А. Чех

— И каково же быть женатым на такой женщине, в которой все женщины сразу? — спросил Леверинг.

— Приятно, — ответил мистер Томас.

— Вы говорите так, будто речь идет о каком-то пустяке вроде глотка воды!

Томас посмотрел на критика, продолжая разливать кофе по чашкам.

— Вам показалось… Спору нет, Эллен изумительная женщина.

— Я вспоминаю прошлый вечер, — сказал Леверинг. — Господи, что это было за представление! Сколько раз ее вызывали на бис! А какие ей дарили букеты! Нежнейшие лилии! Алые розы! И как потом все ловили цветы, которые она кидала в зал! Казалось, будто мы нежданно-негаданно оказались в весеннем саду!

— Как вы насчет кофе? — спросил мистер Томас, доводившийся Эллен супругом.

— Выслушайте меня! Если мужчине очень повезет, он встретит за всю свою жизнь три-четыре вещи, способные по-настоящему свести с ума, это музыка, живопись и одна или две женщины. Да, конечно же, я критик, но подобных чувств я не испытывал еще никогда!

— Мы отправляемся в театр через полчаса.

— Замечательно! Вы встречаете ее после каждого представления?

— Да, это абсолютно необходимо. Скоро вы сами поймете почему.

— Конечно, я пришел сюда прежде всего затем, чтобы увидеть супруга Эллен Томас, счастливейшего из смертных. Насколько я могу понять, обычно вы ожидаете ее в этом отеле?

— Ну почему же? Иногда я гуляю по Центральному парку, еду в подземке до Гринвич-Виллидж или разглядываю витрины на Пятой авеню.

— А часто ли вы бываете на ее спектаклях?

— Признаться, я не видел ее на сцене больше года.

— Она попросила вас не ходить на ее спектакли?

— Ничего подобного.

— Вам просто надоело смотреть один и тот же спектакль?

— И это не так.

Томас достал из пачки новую сигарету и прикурил ее от окурка.