На поверхности

— Ни у одного из нас не было выбора, — прохрипел Адам, и хотя, возможно, было непростительно думать, что он слаб, бесхребетен из-за того, что следовал махинациям своих родителей и Марии, в тот момент я увидела в нем силу. Решимость и внутреннюю силу духа, которые сделали его таким хорошим и порядочным человеком, каким я его знала.

Каин причинил Адаму много зла, но вот, он здесь, пытается защитить его. Все еще защищает, несмотря на то, что никогда не увидит благодарности.

— Мы не можем видеться. Тренер этого не допустит.

— Я знаю. — Адам прочистил горло. — Поверь мне, я знаю, и не сделаю ничего, что поставит твою карьеру под угрозу, Тея. Я не поступлю так с тобой.

Бескорыстный.

Меня поразило, насколько он был бескорыстным, и насколько эгоистичной была я.

— Я должна была попытаться…

— Попытаться поговорить со мной? Я бы ушел. Я бы ни за что не возложил это дерьмо тебе на плечи, потому что не смог бы справиться с ним, как только бы мы начали разговаривать. Посмотри на это. Посмотри, что только что произошло между нами, — прорычал он. — Я не могу держаться от тебя подальше, Тея. Ты у меня в крови.

Я точно знала, что чувствовал Адам, именно поэтому несколько часов спустя я заснула в его объятиях после того, как он снова занялся со мной любовью. Да, мне было больно, но я не знала, когда у нас снова появится такая возможность. Или если появится.

Я проснулась в его объятиях, приняла душ и переоделась, пока он смотрел на меня, а я смотрела на него. Горькое чувство осознания того, что Мария имеет это право на него по закону, право, которого у меня никогда не будет, причиняло боль, но я смирилась. Я справилась, потому что должна была.

Адам не хотел ее.

Не хотел ничего из той жизни.

Как и я.

Поэтому нам приходилось это сделать.

— Иди сюда, — прохрипел Адам, когда мы спустились в фойе, чтобы дождаться нашего автобуса.

Без колебаний я позволила ему обнять меня, позволила ему поцеловать меня. Я вдыхала его, и он делал то же самое, впитывая каждый украденный момент и пытаясь запечатлеть его в своей душе, чтобы продолжать жить.

Я погрузила свой язык в рот Адама, не позволяя ему успокоить меня своими руками, приласкать, словно я была капризной лошадью. Я хотела его страсти, его желания. Это заставляло меня почувствовать настоящее. Как будто в этот момент последние несколько лет перестали быть такими ужасными.

Адам застонал, когда я атаковала его рот своим языком, доводя его до такой степени, что он толкнул меня к стене. Твердый член прижался к моему животу, и хотя я не была готова к большему, не могла принять его, я почувствовала его как клеймо, и что-то внутри меня успокоилось.

Адам был моим.

Каждая его часть.

У Марии никогда не будет этого, никогда не будет его такого.

Схватив мои руки, Адам поднял их над моей головой, сильнее прижимая меня к стене, позволяя почувствовать каждый сантиметр его твердости, каждый сантиметр его тела.

Адам не останавливался, пока я не захныкала, тяжело дыша, а мое тело не начало плавиться и таять напротив него.

Только тогда он отстранился, прикусив напоследок мою нижнюю губу, легко поцеловав верхнюю, и прижался ко мне лбом.

— Я так чертовски сильно люблю тебя, — вымученно пробормотал он.

Я закрыла глаза, потому что это должно было помочь мне пережить это. Когда Адам отступил назад, я шагнула к нему и провела носом по его челюсти.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я.

Этого должно было быть достаточно, даже если это было не так.

Адам вышел из нашего укрытия первым, дернувшись от меня, словно обжегся, и я поняла — мы оба были обожжены.

Мы никогда не будем прежними.

Вздрогнув, я прислонилась к стене, чувствуя себя так, будто нахожусь посреди торнадо, из которого не было выхода.

Закрыв глаза, я позволила своему дыханию восстановиться, и только когда была готова, снова владея собой, я тоже вышла.

Наша команда ждала в вестибюле. Тренер сердито посмотрел на меня, проворчав, что я опоздала — на гребаную минуту, — но я проигнорировала его и, опустив подбородок, села в автобус вместе со всеми.

Дорога домой, включая перелет, прошла без приключений, и мы вернулись вовремя, чтобы провести остаток дня наедине с собой.

Заметив Питера, ждущего меня в машине на стоянке, я улыбнулась. Пока не увидела Марию, ждущую Адама в другом автомобиле.

Прежде чем выйти из автобуса, Адам бросил на меня взгляд, и совокупность боли в его глазах, мучения и потребности создали токсичное топливо, причинившее мне боль.

Я смотрела на него, стараясь, чтобы то, что я чувствовала, не отразилось на моем лице, но желая наполнить этими чувствами свой взгляд.

Адам закрыл глаза, опустил голову и оставил меня позади.

Я намеренно вышла из автобуса последней, и к этому времени все уже практически разъехались.

Я умышленно не смотрела в сторону Адама, зная, что Мария будет держать его в своей осьминожьей хватке, чтобы позлить меня, но тренер меня выручил.

— Твое время было безупречным, — сказал он, приподняв бровь.

Я пожала плечами, не особо заботясь о своем результате в бассейне, что было для меня неслыханно.

— Ничто не вечно, — пробормотал он, протянув руку и схватив меня за плечо.