На поверхности

— Ты никогда не говорила этого вслух. — Анна подозрительно прищурилась. — Ты всегда была немного влюблена в Адама, не так ли?

— Он тоже был влюблен в меня, — просто ответила я. — Вы бы даже не сидели здесь сегодня, если бы это было не так, правда?

Ее щеки вспыхнули.

— Да, конечно, правда. Все было бы совсем по-другому, если бы Адам никогда не встретил тебя.

— Сомневаюсь, что для Каина все могло бы сложиться лучше, — тихо пробормотала я, потому что ничего не могла с собой поделать, не тогда, когда Анна пришла сюда для того, чтобы посыпать мои раны солью.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — прорычала она, резко вскакивая с места и проливая на себя кофе.

— Я имею в виду, что он был задирой. Вы должны были это знать, Анна. Он постоянно жестоко издевался над Адамом и я знаю, что половина школы боялась его.

Ее рот приоткрылся, а губы трепетали, как у рыбы, выброшенной на берег.

— Не знаю, откуда… — наконец, выдавила она из себя.

— «Откуда» что? Черт подери, Анна, если вы не смогли увидеть этого у себя под носом, тогда для вас нет никакой надежды, не так ли? — закончила я снисходительно.

— Как ты смеешь?

Ее возмущенный возглас вызвал у меня улыбку. Мне не следовало получать удовольствие от ее раздражения, но я получала его.

Я понятия не имела, почему она хотела, чтобы я была в курсе, что Каин делает успехи в своей жизни и что Мария с Адамом чертовски счастливы в своем несчастливом браке. Все, что я знала, так это то, что не хотела больше слышать ее чушь.

— Вам, вероятно, следует замочить блузку, прежде чем пятно глубоко въестся в ткань, — заметила я, глядя на белую блузку, испачканную кофе, и темно-синие брюки, на которых не было пятен, но которые были влажными.

— Неважно… — сказала Анна с раздражением, посмотрев на свой живот.

— Мне нужно подготовиться к встрече с моими друзьями, Анна. Это было… — Я запнулась на этом слове. — Интересное наверстывание упущенного. Увидимся завтра на бранче с Робертом, не так ли?

Прежде чем она смогла что-то ответить, я встала и подошла к двери. Конечно, это было грубо, но я открыла ее и просто стала ждать, пока Анна не выйдет, что она и сделала с раздражением. Схватив сумку и опустив со стуком чашку с блюдцем на тележку, она вылетела из номера, как какая-то Скарлетт О'Хара.

— Увидимся завтра, — крикнула я, пока она маршировала по коридору к лифту, а когда нажала на кнопку вызова, я заперла дверь и прижалась к ней спиной. — Что ж, это было странно, — пробормотала я, а затем сделала глоток кофе.

Оглядев номер, я увидела, что Анна что-то обронила в кресле. Мне не нужно было брать это в руку, чтобы понять, что это было.

Снимок УЗИ.

Если Мария была на таком сроке, что ей нужно было сделать УЗИ, то было уже слишком поздно для «несчастного случая».

Изучая изображение, я задавалась вопросом, кто отец. Потому что, кем бы он ни был, я без тени сомнения знала, что точно не Адам.

Потребуется гораздо больше, чем пара лукавых комментариев от его матери, чтобы заставить меня усомниться в нем. Я знала, что он не был святым, но его ненависть к Марии была очевидной для всех.

Это доказывало, что Анна, как всегда, была слепа, когда дело касалось ее сына. Что до меня, то я не была такой.

И никогда не буду.

Глава 24

Тея

Тогда

Биологическую лабораторию от длинного коридора, стены которого были окрашены в алый и желтый — цвета школы, отделял ряд окон. Вид того, что происходило в коридоре, всегда привлекало мое внимание, потому что я страстно ненавидела биологию. Настолько, что даже несмотря на то, что мне не нравились ученики в моей школе, вместо концентрации на уроке я предпочитала наблюдать за их группами, куда-то направляющихся по коридору.

Как обычно, я сидела одна. Когда приходило время работать в паре, учителям биологии и химии приходилось назначать мне партнеров, потому что ребята категорически отказывались добровольно со мной работать.

Так что ненавидели меня теперь еще и за это: отныне никто в классе не мог работать с тем, с кем хотел, все были рассажены и сгруппированы таким образом, чтобы у паршивой овцы был кто-то в качестве партнера.

Было обидно, что я была тем, кого осуждали, когда Каина посадили в тюрьму.

Я все еще не могла понять эту логику, но кто я такая, чтобы подвергать сомнению могущество элиты студентов Академии Роузмор?

Эта мысль заставила меня стиснуть зубы, пока доктор Левистон рассуждал о протонах, нейтронах и прочей ерунде, которая утомляла до ужаса. Мне нужно было сосредоточиться, но я не могла этого сделать. Сегодня я была не в настроении.

Не только потому, что с нетерпением хотела оказаться в воде, но еще и потому, что ощущала что-то в воздухе.

Что-то, что вызывало у меня тревогу.

Когда я рисовала в своем блокноте маленькие пузырьки воздуха, закручивающиеся в водоворот в центре страницы, которые затем, всплывая, лопались на поверхности воды, мое внимание привлек шум.

Даже после того, что мы с Адамом перестали быть вместе, меня все еще раздражало, насколько я была к нему гиперчувствительна. Если честно, то, возможно, даже больше, чем раньше.