На повестке дня — Икар

— Эм-Джей, ты говоришь загадками. Что ты имеешь в виду?

— Может быть, это и мелочь, но на ней стоит остановиться особо. Если у человека действительно не лежит душа к службе в конгрессе, он не станет сражаться с пентагоновскими тяжеловесами по телевидению, не станет выступать в воскресной телепрограмме на всю страну. А эта его пресс-конференция? Он заведомо знал, что она произведет эффект разорвавшейся бомбы. И зачем, скажи на милость, на слушаниях специально созданного подкомитета по контролю за разведкой задавать жесткие вопросы? Ведь это не способствует положительному имиджу в глазах общественности, хотя, конечно, делает его весьма популярным. Подытоживая, могу сказать: поступки не характеризуют его как человека, решившего бросить политику и те преимущества, которые она предоставляет. Здесь что-то не стыкуется. Как, на твой взгляд?

Калейла кивнула:

— Я задавала ему эти и другие подобные вопросы, подумав, а не страдает ли он заниженной самооценкой. В ответ он взрывался, отрицал такие мотивы своего поведения, настаивая на том, что его единственное желание — вырваться из Вашингтона.

— А не является ли это желание плодом его долгих размышлений? — предположил Пейтон. — Я задаю этого вопрос без всякой задней мысли. К примеру, эта весьма удачливая личность поражена вирусом с берегов реки Потомак, то есть великими амбициями. И вот он ставит перед собой большие цели и идет к ним, используя все свои козырные карты, включая его успех в Омане. Потом он спохватывается и думает: «Боже мой, что я наделал? Что я здесь забыл? Я чужак среди этих людей…» Такое происходит сплошь и рядом. Мы потеряли многих наших лучших людей, кто пришел к подобному заключению. Кстати, большинство из них теперь абсолютно независимые люди, добившиеся успеха в той или иной области. Исключаем из этого числа тех, кто жаждет могущества лишь для удовлетворения своего «я». А твое внутреннее чутье наверняка исключает Кендрика, поскольку он не принадлежит к когорте лиц, обожающих всякие дебаты и бесконечные компромиссы, являющиеся побочным продуктом нашей системы. Не есть ли это приблизительный портрет нашего конгрессмена?

— Внутреннее чутье подсказывает мне, что это его точный портрет.

— Тогда этот твой весьма привлекательный молодой человек…

— Да ну тебя, Эм-Джей! — оборвала его Калейла. — Ты прямо как кисейная барышня!

— Я хотел сказать «ухажер», но передумал.

— Ну ты даешь!

— Ну хорошо! Предположим, твой друг проснулся в один прекрасный день и сказал себе: «Я совершил ужасную ошибку, сделав из себя героя, надо ее исправить».

— Сказал бы, если бы был лжецом, а он честный и искренний…

— Но в манере его поведения просматривается противоречивость. Он делает прямо противоположное тому, что заявляет.

— А я настаиваю, что это не так! Он не врет ни себе, ни мне…

— Я пытаюсь рассмотреть его в разных ракурсах до того, как мы приступим к поискам какого-то негодяя, с которым — если ты права — вошел в контакт другой негодяй, какой-то блондин… А не рассказывал ли тебе Кендрик, почему он при всем честном народе выступил против Пентагона, да и вообще всей оборонки, не говоря уж о его, конечно, сдержанной, но передающейся из уст в уста критике нашей собственной разведки.

— Потому что его положение обязывает высказывать все, что он считает нужным и должным.

— Значит, вот так он это объясняет?

— Значит, вот так…

— Тогда ему действительно повезло с комитетом Партриджа со специальным подкомитетом по разведке. Политики домогаются таких постов, такие должности с неба не падают, за них борются. Как он это объясняет?

— Никак. Ему все это как раз упало с неба. Он скорее боролся против этих назначений.

— Не понял?! — Пейтон приподнял брови.

— Кендрик сказал, что, если я ему не верю, могу спросить у его старшего помощника, который долго уговаривал его согласиться с назначением в комитет Партриджа, да хоть бы и у спикера палаты. Кендрик и слышать об этих должностях не хотел, но ему объяснили, что, если он не даст согласия, тогда у него не будет возможности выступить по поводу своего преемника, следующего конгрессмена от девятого округа штата Колорадо. А это для него очень важно, поэтому он и согласился. Он не без труда отделался от одного казнокрада и не хочет, чтобы на его место пришел еще один коррупционер.

Пейтон откинулся на спинку стула, обхватил горстью подбородок и прищурился. За долгие годы Адриенна научилась, когда надо, молчать, не прерывая хода мыслей наставника. Она так и поступила, готовая к любой реакции, но не к той, которая последовала.

— Это совсем другая игра, моя милая. Если не ошибаюсь, ты сказала Кендрику, будто кто-то считает, что он заслуживает награды за то, что делает. Тут все гораздо сложнее, как мне кажется. Нашего конгрессмена ведут…

— Боже мой, кто, с какой целью?

— Не знаю, но это стоит выяснить. Потихоньку и осторожно. Здесь мы имеем дело с чем-то весьма необычным.

* * *