На привязи 4,2

Я медленно закипаю от злости, пересекая вестибюль и направляясь прямо к выходу, перед которым он стоит. Мне очень хочется впечатать его лицом в стеклянную дверь здания. Внезапное режущее ощущение заполняет мою грудь, когда я останавливаюсь всего в полуметре от выхода. Только сейчас я замечаю, что Тристан стоит под проливным дождем. Он пронизывает меня своим нетерпеливым взглядом, пока я раздумываю, стоит ли мне сделать нам обоим одолжение и оставить его ждать снаружи. Я сделал все возможное, чтобы выкинуть из головы их с Эмили связь, но это не так-то просто сделать.

Эмили все еще не простила меня за то, что я ударил Тристана в тот раз. По правде говоря, с ней вообще не просто иметь дело. Последние дни, те несколько раз, что я видел ее, она разговаривала за моей спиной. Ребекка стала ее союзником, а мне, я полагаю, просто уготована роль плохого парня. Они обе хотят, чтобы я пошел на примирение, но мне не так-то легко простить Тристана. Мое доверие, если утрачено, то навсегда.

— Ты собираешься пустить меня внутрь? — спрашивает приглушенный голос.

Спустя несколько секунд молчания я все-таки встречаюсь взглядом с Тристаном. Я не уверен, сколько он тут стоит, может час, а может последние пять минут. В любом случае, он промок с головы до ног. Он наклоняется вперед и стучит по стеклу, словно я не стоял тут все это время. У меня руки чешутся пробить стекло и ударить Тристана прямо в лицо, и я сжимаю их в кулаки. Промотав в уме этот сценарий раз десять, я наконец открываю дверь ровно настолько, чтобы он смог говорить, не входя.

— Что ты хочешь, придурок? — спрашиваю я, рассеяно смотря на свои часы, пока Тристан пристально смотрит на меня.

— Как долго ты собираешься обижаться?

Это я должен расстраиваться, не он. А чего он ожидал? Что я прощу его за связь с моей младшей сестренкой? Она неопытная, а он воспользовался этим.

— Я буду злиться столько, сколько потребуется, чтобы стереть образ тебя и Эмили из своей головы.

Его предательство ранит сильнее, чем я когда-либо признаюсь.

Разочарование появляется на лице Тристана, когда он стряхивает капли дождя со своего пальто. Мне стоит вышвырнуть его задницу отсюда.

— Я люблю твою сестру. И это не изменится.

— Может и изменится, если я выбью из тебя все дерьмо.

— Ты хочешь надрать мне задницу?

— Да, — рычу я, почти швыряя свой портфель на пол. Уверен, моему отцу понравилось бы прийти завтра утром и увидеть вестибюль, разнесенным на куски.

— Хорошо. Встретимся в тренажерном зале Кросфит. Через тридцать минут.

Я улыбаюсь. Он об этом пожалеет.

— Увидимся там, придурок.

Когда я наконец приезжаю в Кросфит, зал переполнен, что является необычным зрелищем для середины недели. Уровень адреналина повышается внутри меня, пока я сканирую помещение, заполненное влиятельными людьми. Сегодня здесь присутствуют как местные спортсмены, так и биржевые брокеры. Тренажерный зал является одним из немногих в своем роде, который предоставляет услуги только мужчинам. Вы не найдете здесь никакие Зумба занятия (Зумба — система физический упражнений под латиноамериканскую танцевальную музыку. Прим. пер.). Единственный вид танца, который здесь поощряют, на ринге.

Тристану не нужно объяснять, почему он захотел приехать в Кросфит сегодня вечером. С первого дня, как мы ступили в этот зал, мы оба приметили боксерский ринг, расположенный прямо на другой стороне помещения. Большинство членов Кросфит называют его красным рингом смерти. Его название более зловещее, чем репутация. Это тренировочный ринг для членов зала. Он не предназначен для проведения настоящих боев, но сегодня, шутки в сторону.

Тристан появляется из раздевалки в шортах и с парой красных боксерских перчаток. Мои губы расползаются в ухмылке. Если он думает, что выиграет этот поединок, он идиот. Я так сильно желаю преподать ему столь необходимый урок. Он не неуязвимый мудак, каким прикидывается.

Переодевшись в свои шорты, я встречаюсь с ним на ринге. К нашему удивлению толпа собирается вокруг ринга. Я оборачиваюсь и нахожу Тристана, ожидающего меня. Он вроде бы спокоен и собран, в то время как меня всего трясет от предвкушения. Я сосредотачиваюсь на единственной цели моего вечера — выбить дерьмо из Тристана. Здесь нет гонга или судьи, чтобы сказать нам о начале поединка. На самом деле, зрители, окружившие нас, наивно полагают, что это обычный, достойный поединок. Достойным это поединок точно будет.

— Ник, нам необязательно это делать, — говорит Тристан, опуская руки.

— Не говори мне, что ты струсил, придурок.

— Я просто даю тебе возможность уйти. Обсудить это.

— Я устал от разговоров.

Мы росли вместе, и у нас было немного случаев или причин для драки. На самом деле, была пара случаев, когда я дрался со своим старшим братом, Алексом. Те несколько моментов были единственной практикой, какая у меня была, но они были обучающими. У Алекса всегда был неплохой хук справа.