На привязи

— Первое время — да. Кормил, водил в душ и… спал со мной, мягко говоря, против моей воли. Приводил и забирал Алешку, шантажируя меня им… я как-то попыталась огреть его бутылкой, и Борька меня ударил и наказал — несколько дней я провела в полной темноте, одна. Я подумала и решила, для того чтобы выбраться из подвала, а потом и на свободу, надо постараться быть послушной… — мой собеседник фыркает. — Потом мне стало плохо, Боря отнёс меня без сознания в комнату. Начал там проявлять трогательную нежность, говорить, что любит и любил всегда… Я поверила, хоть это и чушь, но говорил он убедительно. Однако быть с ним я все равно бы не смогла, никогда бы не захотела. Но старательно играла роль. И он начал мне верить, — я передернулась, — он вывел меня на улицу, я стала перемещаться по дому под присмотром этого Юры… Тот еще черт, он правда кастрат? — Демьян едва заметно кивает. — Я готовила на кухне и нашла на полке слабительное. Стала ждать подходящего момента для побега. Борька гостей позвал. Вот после них я и решилась… Отправила Борю в магазин, дала Юре чай со слабительным… Увы, сбежать нам с Алешкой не удалось. Борька поймал нас на трассе… И вновь подвал… Но на следующий день появился ты. Прям спаситель мой, — я хмыкаю и смотрю на мужчину, что сидит со мной в одном помещении. Кажется, вот, можно дотянуться рукой. Но нет. Он слишком далеко. И стал, и, скорее всего, всегда был.

Однако Демьян мне верит. Еще бы, в каком состоянии он меня обнаружил в подвале их дома.

— На самом деле, по факту, первым тебя нашел я. Еще в Прибалтике, когда ты покупала билет в Россию… — признается он вдруг. — Я хотел встретить тебя в аэропорту, но потом решил дать тебе несколько дней… И всем этим я поделился с братом.

— И ты считаешь себя виноватым? — сдавливая истерику, спрашиваю я. Ведь как, как, твою мать, все могло бы быть, придерживайся Демьян своего изначального плана?! Подвала бы не было точно.

— Я не могу отвечать за поступки других людей, — произносит он сурово, но голос его дрогнул, и мы оба это понимаем. — Я думал, что его помешательство на тебе наиграно и показушно. Просто Боря не получил, что хотел, хотя клялся и кричал, что непременно трахнет тебя, — он фыркает как-то зло и вдруг бросает на меня взгляд тоже злых глаз. Вроде собирается что-то произнести, но сдерживает себя.

А меня разрывает. То ли злость, то ли… но глупо же, Демьян ведь прав — мы не можем отвечать за других людей.

— А ты чего так рано со свидания вернулся? — решаю я сменить тему. — Я вообще думала, что ты с ночёвкой и вы с невестой всю ночь будете предаваться страсти.

— Всю ночь ей предаваться совсем не обязательно, — хмурит он нос.

— Стареешь…

— А у тебя с отцом что, страсти не было?

— У меня с твоим отцом были доверительные, дружеские и партнёрские отношения.

— Ты не ответила по поводу страсти. Или интима не было?

— Все было.

— Но без страсти? — не унимается он.

— Страсть страсти рознь, — начинаю я злиться. — Твой брат трахал меня со страстью, еще какой, только она мне не нужна была…

Демьян фыркает, отводит взгляд:

— Помнится и я трахал тебя так же, моя нужна была?

— Нужна, — без запинки, тут же честно отвечаю я, хотя интонация Демьяна бьет сильней пощёчин. — Тогда нужна была. Только все, что между нами было — это только она, страсть.

— Именно так, Кристина, — с ухмылкой кивает он. — Так что в нормальных отношениях без безумной страсти можно обойтись. Мы теперь оба это знаем.

Не могу с ним не согласиться. Поэтому не злюсь. И молчу. Демьян тоже молчит. Долго. Тишина давит. От нее нас избавляет Алешка, который, проснувшись, направляется к двери и тявкает. Я встаю с места и иду.

— Боря правда не употреблял две недели? — звучит вдруг вопрос.

Я оборачиваюсь:

— Правда.

— И как тебе это удалось?

— А это не мне. Это Борька сам, — Демьян хмурится, не понимая. — У него просто появилась навязчивая идея…

— Какая?

Говорить или не говорить? Честно, язык не поворачивается. Но…

— Он захотел, чтобы я родила ему ребенка. Для этого и пошел к врачу.

Демьян ошарашено хлопает глазами. А потом вдруг начинает смеяться.

62

Не успеваю спросить, что его так развеселило — Демьян идет к лестнице и быстро поднимается. А Алешка начинает звонко гавкать и царапать лапой входную дверь.

Выхожу с собакой на улицу, спускаюсь по ступенькам и сажусь на пороге крыльца. Пока Алешка бегает по своим делам, я прокручиваю в голове реакцию Демьяна на мою последнюю фразу…

Смешно ему!

Твою мать, смешно!

И тогда, небось, тоже было смешно. Он не относился серьезно. Ему не надо было. Ни меня, ни сына…

Не замечаю, как по щеке бежит слеза, за ней — другая. Понимаю, что плачу, когда на коленках брюк появляются мокрые пятна.

Небрежно вытираю слезы ладонями. Медленно встаю и иду к забору.

Тяжело мне находиться здесь. И, возможно, будет еще тяжелей. Рядом с ним… черт, как же все-таки судьба надо мной издевается. Сталкивает уже второй раз так странно. Так невыносимо болезненно…