На пустом месте

На такой плевок роман Пелевина действительно очень похож. И это обнадеживает. Иначе бы ничего, кроме SOS, читателю не оставалось.

2006 год

Дмитрий Быков

Связной 1

Есть отвратительная русская политкорректность: на Западе она тоже малоприятна, лицемерна, но там все базируется хотя бы на уважении к меньшинствам или историческим катастрофам, а у нас – главным образом к лицам и привходящим обстоятельствам. Преобладает забота не о чужой травмируемой психике, а о личной репутации. Именно поэтому наша нынешняя жизнь так безнадежно запутана и все в ней так перемешано. Давайте договоримся, по крайней мере в этом тексте, называть вещи своими именами, и пусть это никого не оскорбляет. Иначе нам никогда не понять феномена Сергея Бодрова, к постижению которого мы ни на шаг не приблизились за четыре года, отделяющие нас от его загадочной гибели.

Бодров погиб на съемках фильма «Связной» по собственному сценарию. Съемки шли трудно – Светлана, его жена, вспоминает, что на кавказской натуре были постоянные проблемы, даже собака «не хотела работать». Из-за сравнительной малотиражности журналов, где публиковался «Связной» или отрывки из него, распространилась легенда о кавказской тематике этой истории, о том, что Бодров якобы стал «Кавказским пленником» – очередным русским, которого притянули, пленили и убили горы и горцы. Выстроился предсказуемый романтический ряд культовых героев русской молодежи – и то сказать, гибель на Кавказе, от русской или чеченской пули, реже от стихии, как раз и служит рыцарю последней легитимацией. Раз герой – должен гибнуть на Кавказе, как Марлинский, Одоевский, Лермонтов, Бодров, как романтический прапорщик Олега Меньшикова в «Кавказском пленнике» Бодрова-старшего. Кавказ в русском сознании – занятный символ, тянущий не на одну диссертацию: его следует покорять, иначе мы не мужчины,- но чтобы покорить его, надо стать, как он. А этого мы не сможем никогда, ибо это значило бы предать свою мужскую белую сущность. Поэтому максимум того, что можем мы сделать как мужчины,- это на нем погибнуть: высшее проявление мужества, приравниваемое к окончательной победе. Интерпретировать все это в таком полувоенном духе – учитывая еще и боевое название картины – было столь соблазнительно, что Бодров так и попал в реестр жертв и покорителей Кавказа, хотя снимал там несколько обрамляющих и, в общем, проходных эпизодов. Кавказский характер, конечно, присутствует в «Связном» – но интерпретируется скорее иронически, в духе Балабанова, к чьей традиции Бодров по понятным причинам гораздо ближе, чем к лермонтовской или юле-латынинской. На весь сценарий есть одна, прописью, действительно остроумная реплика: «Генерал Ермолов этот его прапрапра… короче, дедушку его деда повесил. Очень у них в роду это запомнилось». История совсем про другое, и она объясняет личность Бодрова лучше, чем многие реальные факты его биографии. После «Сестер» она неожиданна. «Сестры», по-моему, были высшим достижением Бодрова в кинематографе – здесь ему удалось нечто принципиально новое, более важное, чем актерская работа в «Братьях». С «Братьев» и приходится начинать, поскольку именно после них Сергей Бодров стал Культовым Русским Героем. Именно они не только дали ему стартовый капитал зрительской любви (который, впрочем, можно было и профукать первой же провальной картиной), но и поставили перед труднейшей задачей – личное высказывание с такого пьедестала неизбежно поверялось бы образом Данилы Багрова, и надо было дистанцироваться от него, сохранив кредит зрительского доверия. Остаться Данилой, перестав быть им,- задача, по сути, невыполнимая. Тем интереснее, как Бодров с ней справился.

2

«Кавказский пленник», несмотря на участие упомянутого Меньшикова, культовой картиной не стал – именно из-за пресловутой политкорректности: настоящей драмой войны там и не пахло, Ариф Алиев как сценарист вообще наделен феноменальной способностью превращать любую живую реальность в кусок картона, не зря именно его выбрали сценаристом нового фильма Хотиненко «1612», но это к слову. В картине хорошие русские парни противостояли хорошим чеченским, никто не был виноват, все это было рассчитано на Европу и потому останется в истории кино лишь как первое появление Бодрова-младшего на большом экране. Римейк этой истории – тоже с пленным офицером, на этот раз настоящим,- пришлось в результате делать все тому же Алексею Балабанову, и он-то, ничего и никого не боящийся, показал прочему миру, как надо снимать про войну. Война идет, не расслабляйтесь, хорошим в ней не бывает никто. Сергей Бодров там сыграл того, кого так и не сумел изобразить культовый Меньшиков: хороша или плоха картина – вопрос отдельный (по-моему, очень плоха), но стартовая установка тут как минимум более плодотворна.