На пути к югу

– Более! – сказал он и, тяжело ступая, пошел назад. Собака пыталась подобраться к нему, глаза ее были широко раскрыты от ужаса. Слева от Флинта на поверхность вырывались пузыри, созданные взмахами руки Эйсли, потом появилось его массивное тело, напоминавшее дряблого кита. Флинт потянулся было за рукой, но она ускользнула от него. – Вставай, вставай! – кричал он. Темная, покрытая стекающими потоками воды масса поднялась из воды, и Флинт понял, что это волосы Пелвиса. Он ухватился за них и потянул, но неожиданно обнаружил, что сжимает только одну копну волос, без всякой головы под ними.

Парик. Вот что это было. Дешевый, насквозь мокрый парик.

И затем что-то белое и беззащитное, с редкими прядями распластанных черных волос прорвало поверхность, и Флинт выронил парик и подсунул свою руку под подбородок Пелвиса Эйсли весил отнюдь не мало. Он выплюнул воду и издал стон, больше похожий на рев товарного поезда.

– Встань на ноги! – крикнул ему Флинт. – Давая, давай, поднимайся!

Все еще отплевываясь, лысый Пелвис все-таки сумел встать.

– Мамми! – закричал он. – Где она? Она была недалеко, лаяла, сражаясь с течением. Пелвис, спотыкаясь, пошел к ней и сгреб в охапку, но сам едва снова не упал и был вынужден прислониться к флинту.

– Я постараюсь, – сказал он между приступами кашля. – Только немного отдохну. Всего несколько минут. Боже мой, я подумал… подумал, что мое сердце выскочит наружу. – Он поднял руку к голове, а когда его пальцы не нащупали ничего, кроме тестообразной кожи, он взглянул на Флинта, и его лицо от унижения исказилось, как будто он страдал сердечной недостаточностью. – Мои волосы! Где мои волосы? – Он вновь начал молотить вокруг руками, пытаясь нашарить парик.

– Он пропал, забудь о нем! – Флинт отметил, что лысая голова Пелвиса на макушке была заостренной, как пуля. С боков и с затылка была видна поросль коротких крысиных волос. Флинт заметил парик, уплывавший по течению, как ком испанского мха, сделал несколько шагов по жидкой грязи и выдернул его. – Вот, – сказал он, протягивая парик хозяину. Пелвис схватил парик и, удерживая Мамми на согнутой руке, начал его выжимать. Флинт был готов рассмеяться, если бы не думал о том, как далеко вперед мог уйти Ламберт. – С тобой все в порядке?

Пелвис фыркнул и плюнул. Он весь дрожал. Он вытер нос тыльной стороной ладони, после чего тщательно, благоговейно разместил парик на голове. Парик сидел криво, некоторые его прежде волнистые части теперь выпрямились, но Флинт заметил, как облегчение проникло в душу Пелвиса, словно успокоительное лекарство; искаженное лицо разгладилось.

– Можешь ты идти или нет? – спросил его Флинт.

– Дайте мне еще минуту. Сердце все еще сильно бьется. Видите ли, основное мое достоинство – это очарование. Вот почему я всегда должен поддерживать свой сценический облик. Как парик, хорошо сидит?

– Немного сбился вправо. Пелвис принял необходимые меры.

– Как-то в прошлом году я был на шоу в Литл-Роке. Меня уложили в больницу, думали, что я охрип. – Он сделал еще несколько вдохов. – Это со мной уже не в первый раз. Все кружится перед глазами, и я ничего не могу сделать. Дайте мне минуту, и я приду в себя. Вы можете дышать? Я едва могу вдыхать этот воздух.

– У тебя избыточный вес – вот в чем беда. Тебе нужно избавиться от всего дерьма, которое ты наел. – Флинт начал идти по каналу, сокращая расстояние, которое Ламберт мог увеличить за прошедшие минуты. Для Ламберта путь должен был быть столь же тяжелым, но они с девушкой наверняка ушли дальше, пока охотники стояли. Когда Флинт вновь взглянул в сторону Пелвиса, то подумал, что парик имеет сходство с большой мокрой подушкой, приделанной к человеческой голове. – Я даю тебе три минуты, а потом уйду. Ты можешь либо ждать здесь, либо вернуться к машине.

Пелвис не хотел оставаться без света, который нес Флинт.

– Я смогу идти, если вы пойдете немного медленнее.

– Я говорил тебе, что это нелегкий труд, разве не так? А теперь не падай и не пытайся утопить меня, понял?

– Так точно, сэр. – С уродливого парика по его лицу стекала вода.

– Ты не подходишь для этой работы, Эйсли. Точно так же, как я не подхожу на то… чтобы… одеваться как Элвис Пресли и пытаться олицетворять его.

– Не олицетворять, – поправил его Пелвис. – Я имитирую, а не олицетворяю его.

– Это не важно. Ты должен бросить жрать всякую дрянь.

– Это же самое говорили мне врачи. Я пытался, но только Бог знает, как отказаться от печенья из арахиса, если не можешь заснуть до трех часов утра.

– Да, конечно. Но для начала ты должен перестать покупать эту дрянь! Разве ты не слышал о самодисциплине?

– Да, сэр. У некоторых она есть.