На пути к югу

Дэну захотелось оглянуться назад, но он решил этого не делать. Он знал, где находится: как раз там, куда стремился попасть. Миг смерти Эймори Бленчерда остался незаживающей раной в его памяти, но вкрадчивая темнота болот дарила покой. Теперь он далеко от полиции, далеко от тюремных стен. Если бы еще удалось, найти еду, чистую воду и крышу над головой… даже провисшую крышу такой вот хибары… то он мог, бы жить здесь и умереть под этими звездами. Болото велико, оно не откажется спрятать человека, который хочет исчезнуть. Тлеющий уголек надежды вновь разгорелся в нем. Может быть, это была всего лишь иллюзия, но ее можно было взращивать, с ней можно было не расставаться точно так же, как Арден не расставалась с мыслью о Спасительнице. Однако прежде всего нужно было отделаться от девушки, а уж потом он решит, куда направиться самому.

Лодка медленно плыла вперед, к морю.

***

Пелвис одной рукой держал Мамми, а другой цеплялся за мокрый пиджак Флинта. Зеленая осветительная шашка догорела несколько минут назад, и над ними сомкнулась ночь. Пелвис беспрерывно упрашивал – умолял, было бы более точное выражение – Флинта повернуть назад, когда они услышали женский голос, грозящий и сыплющий проклятьями где-то впереди них. Как только они подошли к воде, которая была уже почти по грудь, левая рука Флинта скользнула под рубашку и поддерживала там голову Клинта; глаза преследователей привыкли к темноте, и вскоре они смогли различить очертания хибар и свет, колебавшийся внутри одной из них, ближайшей справа. Флинт увидел лодку, привязанную к платформе, на которой стояла лачуга, и как только они подошли ближе, он понял, что на лодке подвесной мотор. –Ему пришло в голову, что Ламберт мог спрятаться в одной из этих темных лачуг, поджидая, когда они пройдут мимо. Он повел Пелвиса к мерцающему свету, который они видели сквозь окно, заклеенное вощеной бумагой, и у самого края платформы Флинт сказал:

– Стой здесь, – а сам забрался вверх по рассыпающимся доскам. Он остановился, чтобы вытащить пистолет, затем затолкал руку Клинта под рубашку и застегнул промокший пиджак. Держа пистолет за спиной, он постучал в тонкую дверь лачуги. Он слышал, что внутри кто-то ходит, но на стук никто не отвечал. – Эй, там! – окликнул он. – Вы откроете или нет? – Он отступил от двери, собравшись постучать во второй раз.

Задвижка отодвинулась. Дверь распахнулась, и из нее высунулось дуло охотничьего ружья, которое плотно прижалось ко лбу Флинта.

– Сейчас я открою тебя, сукин сын! – прорычала женщина, державшая ружье, при этом ее палец взвел курок.

Флинт не двигался; в голове у него пронеслось, что с такого расстояния ружье размажет его мозги по деревьям на той стороне канала. В сумрачном свете, льющемся из щели. Флинт разглядел, что женщина была около шести футов роста и сложена крепко, как грузовик. На ней был грязный рабочий комбинезон, серая пропотевшая футболка, а на голове разбитый темно-зеленый футбольный шлем. За защитной решеткой шлема виднелось малопривлекательное лицо с горящими глазами и кожей, годившейся разве что на седло.

– Успокойтесь, – только и сумел сказать Флинт. – Успокойтесь, все что я хочу сделать, так это спросить…

– Я знаю, чего ты хочешь, мерзавец! – взвизгнула она. – Ты не затащишь меня назад, в эту грязную дыру! Тебе не удастся засадить меня в эту резиновую комнату и натыкать мне полную голову булавок и иголок!

Безумная, как трехногая саранча, – подумал он. Сердце его колотилось, во рту пересохло. Он уставился на палец женщины с грязным ногтем, лежавший на спусковом крючке прямо перед его лицом.

– Послушайте, – прохрипел он, – я пришел не за тем, чтобы куда-то уводить вас. Я просто хочу…

– У сатаны всегда был серебряный язык! – пробубнила она. – А сейчас я просто отправлю тебя в преисподнюю, откуда ты явился!

Флинт заметил, что палец на спусковом крючке шевельнулся. Он затаил дыхание.

– Мэ-а-мэм? – Раздался звук шлепающих по бревнам грязных башмаков. – Могу я поговорить с вами одну минуту, мэ-а-мэм?

Безумные глаза женщины заморгали.

– Кто это? – прошипела она. – Кто это сказал?

– Я, мэ-а-мэм. – Пелвис вошел в круг света, на руках он покачивал Мамми. – Не могу ли я перекинуться с вами парой слов, а?

Флинт заметил, что теперь женщина пристально смотрела мимо него на Эйсли. Палец ее по-прежнему лежал на крючке, ствол отпечатал кольцо у Флинта на лбу. Он был так испуган, что не мог двинуться даже на дюйм.

Пелвис выдал самую обворожительную улыбку, на которую был только способен.

– Никто не собирается обижать вас, мэ-а-мэм. Честное слово.

Флинт услышал, как женщина глубоко и неровно вздохнула. Ее глаза расширились, а вытянутый в узкую линию рот дрогнул.

– Вы можете опустить ружье, если хотите, – сказал Пелвис. – Может быть так будет лучше, а то еще пораните кого-нибудь.

– О-о, – прошептала женщина. – О, Боже мой! – Флинт увидел заблестевшие на ее глазах слезы. – ..А ведь говорили… мне… говорили… ты умер.

– Да? – Пелвис нахмурился.