На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история

Единственная незамерзающая гавань России со свободным выходом в Атлантику — Екатерининская — фактически пустовала и в 90-х. Правда, в 1899 году на ее западном берегу, напротив большого поморского селения Кола, был основан порт Александровск (Мурманск), в отсутствие железной дороги быстро ушедший в упадок. В 1910 году там жило всего 374 человека. При этом на всем Мурманском берегу от мыса Святой Нос до границы с Норвегией на протяжении около 1500 верст постоянно проживало всего около 3 тыс. чел. — 672 семьи. Население Александровского уезда с площадью 130 210 кв. верст в 1914 г. составляло 12 456 чел. Железная дорога была построена только накануне Февральской революции 1917 г{818}. Движение к Тихому океану в 90-е годы казалось наиболее рациональным решением.

Китай отказался принять русские требования, и в ответ 1 декабря 1897 г. Николай II отправил корабли Тихоокеанской эскадры на рейд Порт-Артура (совр. Луйшунь, КНР). Таким образом, политика «мирного проникновения» Витте с самого начала давала сбои и не действовала без применения силы. В первый раз ею пришлось угрожать Японии во имя принципа целостности Китая, во второй — грозили уже Китаю для того, чтобы получить согласие на нарушение того же принципа. Ситуация осложнялась и тем, что русская эскадра по прежнему стояла в Японии, в Нагасаки, где за ней бдительно наблюдали два британских крейсера. С одной стороны, русское командование опасалось опоздать к Порт-Артуру, с другой — предпочитало обойтись без осложнений с англичанами.

Был распущен слух о том, что эскадра пойдет в Корею под предлогом охраны русских подданных, а в Порт-Артур была отправлена лишь группа кораблей. Но обмануть никого не удалось, английские наблюдатели ушли к берегам Квантуна на несколько часов раньше. Придя к городу раньше русских кораблей, англичане попытались помешать им войти в гавань города. Тем не менее, 1 декабря 1897 года на его рейде появились два русских крейсера и канонерская лодка. Немедленно в гавань вошел, не смотря на запрещение, и британский крейсер. И, хотя он пробыл здесь всего несколько часов, этот факт, а также запросы британского правительства, ускорили развязку дела. Правда, англичане заявили, что их корабль находился в китайском порту с дружественным визитом, и покинул его после дружественного обращения российского правительства, умолчавшего о готовившейся аренде базы{819}.

Наметившееся обострение противостояния России с Англией на Дальнем Востоке было немедленно замечено в Берлине. 5(17) декабря 1897 г. Вильгельм II встретился с русским послом в Германии графом Н. Д. Остен-Сакеным для того, чтобы высказать свое мнение о германо-русской солидарности в Китае. «Именно для того, чтобы не связать свои интересы с английскими, — сказал император, — я решил избрать порт Киао-Чао, который по своему географическому положению поставит меня на границе сферы действия России. Ваши враги, будут ли они называться японцами или англичанами, станут теперь моими врагами, и всякий зачинщик, кто бы он ни был, который захочет препятствовать вашим намерениям силой, встретит германскую эскадру бок-о-бок с вашими судами»{820}. Кайзер весьма надеялся на развитие русско-франко-германского сотрудничества в Тихом океане{821}. Он неоднократно щедро делился с русским дипломатом своим убеждением в том, что Япония не будет опасной объединенным силам Германии и России, а Англия никогда не решится на это{822}.

Эта политика полностью соответствовала и взглядам Бюлова на роль, которую Берлин должен был играть в отношениях между Англией и Россией: «Германия должна держаться независимо от обеих. Она должна быть подобна стрелке на весах, а не маятнику, беспорядочно качающемуся туда-сюда»{823}. Подталкивая соседа к активизации на Дальнем Востоке, Берлин мог быть уверен, что неизбежное обострение противоречий между Петербургом, Токио, Лондоном и Пекином рано или поздно приведут к ослаблению внимания России к европейским делам, что само по себе не могло не усилить значение германской «стрелки» на весах европейской политики.