На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме

Однако исследования показывают, что достижение указанной цели такими мерами, как принудительная изоляция от общества и моральное воздействие на осуждённых, является очень трудным[38]. В том числе об этом свидетельствует высокий процент рецидивной преступности, а также наличие преступности пенитенциарной. По одним источникам, повторные преступления совершают более 50 % лиц, ранее отбывавших наказание в виде лишения свободы[39], по другим – порядка 80 %[40]. При этом некоторые авторы продолжают утверждать, что множественные рецидивы являются следствием неэффективности процесса исполнения наказания в отдельных учреждениях[41]. Согласно другой точке зрения, само нахождение в местах лишения свободы негативно воздействует на индивида и может провоцировать его на совершение новых преступлений[42]. Таким образом, дело не в неэффективности процесса, а в самом процессе, который состоит из постоянного воздействия на личность. И даже в том случае, если он станет эффективным, преступность (рецидивная и пенитенциарная) останется как явление и, возможно, приобретёт даже бо́льшую общественную опасность[43].

Вообще, довольно сложно оценивать эффективность пенитенциарного процесса в зависимости от степени его влияния на общественную безопасность. Как правило, любое противоправное деяние связывают с конкретной личностью или группой, т. е. с субъектом преступления, а не с процессом в целом. Вместе с тем, если предположить, что процесс может создавать условия для развития конкретных видов социальных девиаций (отклонений в поведении, в том числе противоправных), это будет означать, что данные отклонения являются регулируемыми и что от процесса зависит их количество и «качество», т. е. уровень общественной опасности, или же отклонения могут представлять собой результат этого процесса.

Если пенитенциарный процесс представляет собой прежде всего воздействие на личность и характер конкретного человека, то он [процесс] варьируется и оценивается в зависимости от этого воздействия и реакции на него. Таким образом, различного рода отклонения в поведении осуждённого являются именно реакцией на подобное воздействие. И если реакция выходит за рамки действующих правовых норм (уголовно-исполнительных или уголовных), к осуждённому применяются новые меры воздействия («реакция на реакцию») и т. д. При этом необходимо понимать, что и «воздействие», и «реакция на реакцию» тоже могут быть девиантными.

Итак, понимая пенитенциарный процесс как бесконечную цепочку воздействий и реакций, вернёмся к вопросу о его эффективности. Что есть эффективный пенитенциарный процесс? Эффективен ли он при усилении воздействия на осуждённого или снижении этого воздействия? На данный вопрос нет объективного ответа. Чтобы понять это, необходимо отталкиваться от определения самого понятия «процесс».

Процесс (от лат. processus – «течение, ход, продвижение») есть продвижение к некой цели[44]. С точки зрения теории управления, процесс – это устойчивая и целенаправленная совокупность взаимосвязанных действий, которые по определённой технологии преобразуют входы в выходы для получения заранее определённых результатов, представляющих ценность для потребителя[45], т. е. эффективность процесса может оценить только его конечный потребитель.

В этой связи ключевым станет следующий вопрос: кто же является потребителем пенитенциарного процесса – государство или общество? Действительно, эти категории, хотя и слишком абстрактные, являются его внешними потребителями, т. к. испытывают потребность в безопасности[46]. Более конкретными являются внутренние потребители пенитенциарного процесса – сами сотрудники и осуждённые. Очевидно, что если сотрудники исправительных учреждений не понимают того, кто является внутренним потребителем результатов их деятельности и в чём заключаются его т. н. положительные потребности (т. е. при отсутствии верной парадигмы), выбор этого потребителя остаётся за ними. В итоге конечными потребителями пенитенциарного процесса в разных исправительных учреждениях становятся правоохранительные органы, которые решают задачи по раскрытию преступлений[47], криминальные группировки[48] и т. п.

В чём же причина подобного примитивного отношения к пенитенциарному процессу, цель которого является более чем социально значимой? Ответ на данный вопрос будет последовательно раскрываться в этой и следующей главе, основываться же он будет на описании обозначенного процесса, потому как в отсутствие верной ролевой парадигмы пенитенциарный процесс представляет собой ролевой конфликт, способы разрешения которого, как известно (см. п. 1.3), могут быть насильственными.