На пути к Сверхчеловечеству

Это Гармония нового мира, радость более великого Я; это здесь, сразу же здесь, если мы этого хотим. Достаточно снять шоры. Достаточно истинного взгляда, простого взгляда на великий мир. Достаточно маленького огня внутри, который сжигает все скорлупки и все печали и все пузыри, ибо единственная печаль — это быть закрытым там.

XI. Смена Силы

Но на самом деле эта Гармония нового мира передается не через великую музыку или экстатические радости; она гораздо более сдержана и гораздо более действенна — возможно, следует сказать, более взыскательна.

Есть только одна Гармония, как есть только одно Сознание и одно земное тело, и они принадлежат более великому Я; но эта Гармония и это Сознание постепенно раскрываются, по мере того, как мы растем и раскрываются наши глаза, и их воздействие зависит от уровня, на котором мы их находим. Гармония поет в вышине, она великая и тонкая, но она пела уже тысячелетия, почти не изменив мир и сердца людей. И эволюция вертела свои циклы, она спускалась, как казалось, в совершенно материальную грубость и тупость, в неведение, в темноту, приукрашенную уловками богов, чтобы заставить нас поверить, что мы господа, тогда как мы были слугами механики, рабами маленькой гайки, ослабь которую — и прекрасная механика взорвется и раскроет под собой нетронутую дикость. Эта эволюция действительно нисходящая, она сбрасывала нас с наших хрупких высот и с золотых веков, которые, возможно, не были такими золотыми, как говорится, чтобы заставить нас найти здесь этот Свет и эту Гармонию и это Сознание, найти их внизу, что является низом лишь для нас. В действительности нет нисхождения, нет падения, нет возвращения назад; есть только неустанное низвержение истины и гармонии, которые захватывают все более и более глубокие слои, чтобы раскрыть для них свет и радость, которыми она всегда была — если бы не наше падение, свет никогда не вошел бы в наше захолустье, никогда бы материя не выбралась из своей ночи. Каждое нисхождение — это прорыв света, каждое падение — это новая степень расцвета. Субстанция преобразуется через наше зло. И наше зло — это, возможно, неизведанная земля, которую мы вырываем из ее «несуществования», как моряки Колумба вырывали рискованную Индию из ее «ночи».

Но этот переход рискованный.

Действительно, как только Истина касается нового слоя, то первым делом она вызывает там ужасный беспорядок, как нам это видится. Первое воздействие ментальной истины, когда она коснулась приматов, должно было быть травмирующим и крайне пагубным для порядка обезьяньей деятельности; достаточно крестьянину в первый раз взять в руки книгу, чтобы с потрясением увидеть, как расстраивается его привычный сельский мир и рушатся обычные простые представления о вещах. Истина — это великий возмутитель и, действительно, если бы она не подгоняла, не давила бы на мир, камень навечно бы застыл в своем минеральном блаженстве, а человек удовлетворился бы своей экономикой — вот почему никакая супер–экономика, никакой триумф политической изобретательности, никакое совершенство уравниловки или перераспределения человеческих богатств, даже никакой пароксизм милосердия и филантропии не сможет удовлетворить сердце человека и остановить непреодолимое течение Истины. Истина могла бы остановиться только на тотальности Истины — на тотальности Радости и Гармонии в каждой частице и во всей вселенной — но она не остановится нигде, ибо Истина бесконечна, а ее чудеса неистощимы. У нас есть совершенно естественная антропоцентрическая склонность заявлять, что мы делаем большие усилия, чтобы найти свой свет и истину, найти то и это, но это самоуверенность: ведь семя лотоса неизбежно тянется к свету, вырываясь из грязи и распускаясь на солнце, несмотря на все свои усилия стать, к примеру, кувшинкой или супер–тюльпаном — и Солнце давит и давит, толчет, замешивает и заставляет бродить эту мятежную землю, бросает в один котел свои химические ингредиенты и разрывает стручки, пока все не вернется к своей окончательной красоте, несмотря на все наши усилия сделать, возможно, только светского и интеллигентного человека. И великое Солнце эволюции давит на свой мир, раскалывает свои старые формы, замешивая ереси будущего и сбрасывая в общий котел жалкие мудрости ментальных законодателей. Была ли когда–либо эпоха более безнадежная, более пустая, более зверски заключенная в свои тощие триумфы и эмалевые добродетели, чем так называемая «прекрасная эпоха»?[29] Но эта эмаль трескается, и так оно лучше; эта прекрасная машина разваливается, и так оно лучше; кубарем летят все наши добродетели и ментальные уверенности, все наши бредни о большом экономическом Диснейленде на земле, и так оно лучше. Истина, великая Гармония, которая должна быть, безжалостно поворачивает гайки на наших ментальных шлемах, разоблачая каждую гадость, каждую слабость, впрыскивая свой яд и «взбивая» свое человечество, подобное «океану несознания» из легенд Пуран, пока оно не получит весь свой нектар бессмертия.