На пути к вершине (СИ)

Вместо того, чтобы обзавестись семьей, собственным бизнесом или, на худой конец, заделаться менеджером по продажам чего-нибудь, Харви предпочел зыбкую стезю вольного художника. Он возомнил себя донельзя талантливым абстракционистом, едва ли не воплощением Кандинского, и зарабатывал на жизнь тем, что малевал на холсте пятна дурных цветов. Денег за такое, понятное дело, платили мало, и Харвальд влачил жалкое существование, периодически меняя съёмные квартиры, разнящиеся лишь количеством тараканов и клопов, и питаясь всякой дрянью из дешевых забегаловок.

Раз в год он появлялся на пороге старшего брата, грязный, заросший, с сальными волосами и впалыми щеками, больше похожий на бездомного бродягу, чем на члена хорошей семьи. Мэгги, жалея его, кормила от души, отправляла в ванную и укладывала спать, а Сэм каждый раз пытался направить брата на путь истинный, в сотый раз объясняя ему, что его „мазня“ не доведёт до добра. Харви кивал, лихорадочно запихивая в себя еду, но к уговорам и посулам брата оставался глух. После визитов родственника Сэм неизбежно мрачнел и откупоривал бутылку пива, невзирая на умоляющие глаза жены. Харви раздражал его своей безалаберностью и абсолютным пренебрежением к собственной персоне.

Джек Уайтман, семейный психотерапевт, как-то раз тактично предположил, что в глубине души Сэм попросту завидует вольной жизни Харвальда. Уайтири-старший не на шутку разозлился, и дело едва не дошло до рукоприкладства, но наедине с собой Сэм был вынужден признать, что Джек был не так уж и неправ…

…И вот, две недели тому назад Харви вновь появился в его жизни.

Всё началось со звонка коммутатора. Эдна, молоденькая секретарша Сэма, запинающимся от удивления голосом доложила о визите младшего Уайтири, и не успел Сэм повесить трубку, как тот собственной персоной нарисовался на пороге его кабинета.

— Привет, Сэм, — заявил он, без приглашения проходя внутрь и падая в одно из кожаных кресел, предназначенных для гостей. — Я к тебе по срочному и очень важному делу.

Старший брат медленно опустил трубку, велел секретарше принести два кофе и раздражённо уставился на родственника. Харви выглядел будто бледнее обычного, его колотило, словно в ознобе, а куртка, которую он, видимо, так и не постирал с их предыдущей встречи, лоснилась от грязи. Грязными были и длинные редкие пряди художника, неопрятными сосульками топорщившиеся возле его лица.

Оглядев брата с ног до головы, Сэм мысленно возблагодарил небеса, что на сегодня у него не назначено никаких встреч — что могут подумать партнёры, обнаружив эдакое чучело в его кабинете! — и сухо спросил:

— Что за дело, Харви?

Вместо ответа мужчина извлек из-за пазухи стопку каких-то печатных листов и подал брату дрожащей рукой. Брезгливо скривившись, Уайтири-старший взял их, пролистнул. Глаза скользнули по статьям, набранным убористым шрифтом; „Тайны и загадки горы“, „Пропавшие экспедиции“, „У подножия найден труп агента КГБ, пропавшего тридцать лет назад!“

— Что это за ересь? — мрачно спросил Сэм, кладя распечатки на край стола — подальше от своих бумаг и любимой синей чашки с семейной фотографией, подаренной женой. Его сердце глухо отозвалось лишь на аббревиатуру „КГБ“, вызывающую нервную дрожь у любого американца среднего возраста.

Глаза Харви наполнились таким укором, что Сэму показалось, что он как минимум оскорбил женщину мечты брата.

— Это не ересь, Сэмми, — тихо пробормотал он. — Эта гора находится в Гималаях, и на неё ещё никто не восходил. Легенды гласят, что любого, кто отважится ступить на её склон, ждет гибель или, в лучшем случае, сумасшествие: в тумане, что окутывает её, обитают боги, и встреча с ними…

— Харви, Харви, — нетерпеливо прервал его брат, постучав ручкой по столешнице. — Перестань молоть всякий вздор. В подобные байки верят лишь круглые идиоты. Лучше скажи прямо: чего тебе от меня надо?

Художник глубоко вздохнул, прикрыл глаза и выпалил:

— Денег. Одолжи мне немного, Сэм. Мне не хватает на перелёт до Гималаев всего ничего.

Рука Сэма, занесённая было над чеком, замерла в воздухе при слове „Гималаи“. Мужчина медленно опустил „паркер“, опёрся об стол и, вперив подозрительный взгляд в брата, подозрительно спросил:

- Что, чёрт тебя дери, ты задумал?

Тот испуганно отстранился, но взгляда не отвёл.

— Я должен полететь туда, — умоляющим голосом протянул он. — Я чувствую, что это перевернёт всю мою жизнь! Поверь мне, Сэмми! Она является мне во сне…

Услышав это, Сэм упал в кресло, безнадёжно глядя на брата, а тот, будто вдохновившись его изумлением, затараторил, как пулемётная очередь…

…Полтора года назад Харальду Уайтири, безнадёжно страдающему от творческого кризиса, приснился странный сон. Он не походил на редкие сюрреалистические видения, обычно проносящиеся перед ним после косяка, так как ничего особенного в себе не содержал. Во сне была гора. Она нависала над лежащим ничком Харальдом, словно ступня сказочного великана, утопая в жемчужно-белом тумане. Таким же туманом было затянуто всё вокруг, и, казалось, в том призрачном мире не существует ничего, кроме Харви и горы.