На пути к войне

Теперь же он должен пережить все, что им предстоит, и сделать все возможное, чтобы исправить неверные шаги, которые неизбежно должны последовать за первым неразумным шагом. Его мать была искусной рукодельницей. Палатон вспоминал о ее гобеленах, которые видел в юности, о тех полотнах, которые украшали галерею в Чаролоне. Вышивание было сложным делом — иногда настолько, что приходилось делать по единому стежку, не зная, чем грозит этот стежок — ошибкой или триумфом, а иногда всю работу портили капли крови мастерицы. Теперь Палатон начинал понимать связь работы своей матери с ходом жизни. Иногда достойный результат был невозможен без крови и мучительной борьбы.

Но сейчас, склонившись над неподвижным телом потерявшего сознание человека, он поклялся, что впредь будет проливать только собственную кровь. Он не мог пожертвовать чистотой гобелена будущего.

Покачивания крейсера в полете едва не убаюкали Палатона, но вдруг Рэнд зашевелился и его веки затрепетали. Такое спокойное пробуждение подало Палатону надежду — существа, потрясенные нереальностью Хаоса, часто просыпались с криками и конвульсиями, пока их мозг боролся с собственным телом. Он подавил зевок, когда Рэнд открыл глаза. Человек несколько раз быстро моргнул и тихо спросил:

— Палатон?

— Это я.

Рэнд взял его за руку.

— Мне это почти удалось… — произнес он. — Едва не удалось, — он ослабел и отпустил руку.

— Что удалось?

— Не знаю…

— Во сне? — предположил Палатон. — Если, конечно, ты видел сон.

Глаза Рэнда слегка задвигались в орбитах, и мальчик вновь взглянул на Палатона.

— Мы их видели, — тихо произнес он и облизнул губы. — Значит, вот что я упускал каждый раз, принимая снотворное…

— И не только это. Больше я не могу подвергать тебя такому мучению.

Рэнд повернул голову, желая проверить, открыты ли иллюминаторы. Они были плотно закрыты. Он попытался встать, издал короткий стон.

— Все тело ноет…

— Ты сильно ударился об пол. Лицо Рэнда исказилось.

— Зрелище оказалось достойным этого? — Палатоном овладело любопытство. Неужели Рэнд что-то видел своим заимствованным бахдаром? Это было немыслимо, но Палатон желал знать.

Странное выражение мелькнуло на лице Рэнда.

— Точно не знаю… я объясню тебе, — пообещал мальчик.

Неудовлетворенный Палатон поднялся.

— Я принесу лекарства.

— Не надо.

Почти повернувшись, чтобы пройти к обычной аптечке на дальней стене, Палатон замер, не закончив шаг.

— Что?

— Со мной сейчас все в порядке.

— Рецидив может наступить в любой момент. Я не способен предсказать твою следующую реакцию. Ты можешь потерять все, Рэнд — и осознание реальности, и самого себя. Этого я допустить не могу.

Мальчик помедлил с ответом. Палатон чувствовал, как вибрирует пол под его ногами. Оставшимся чутьем он понял, что Руфин выправляет крейсер, совершая серию маневров. Действия пилота вызывали быстрые изменения в перцептуальных полях тех, кто не был связан с Хаосом, или тех, кто не мог проникнуть в него. Эффект расходящейся волны влиял на них мгновенно. Палатон не хотел причинять Рэнду страдания. Он торопливо прошагал к аптечке, достал флакон с лекарством и протянул его Рэнду.

Он вложил лекарства в руку Рэнда, пока внимание мальчика было отвлечено, и хотя Рэнд едва не поперхнулся одной из таблеток, он быстро проглотил ее и скорчил гримасу.

— Не прими это за отказ.

— Не приму, — пообещал Палатон. Он подождал, пока Рэнд не закроет глаза и не погрузится в легкую дремоту. Затем занял наблюдательную позицию в ближайшем кресле и стал бороться с влиянием Хаоса на себя самого. Делая размеренные вздохи, он погрузился в успокоительную медитацию, которой научился еще младшим курсантом в школе Голубой Гряды, где по-настоящему началась его жизнь тезара и чоя. Дом его деда был только временным гнездом, колыбелью, мимолетным пристанищем. Школе Голубой Гряды принадлежало его сердце.

Он опустил голову на изогнутый подголовник, избавляясь от внушительного веса рогового гребня, и позволил себе расслабиться. Ему снились те времена, когда он был простым пилотом на Чо и когда он, тезар, вызывал более бурные приветствия масс, чем сам император.

Низкие голоса Руфин разбудили его.

— Престолов Палатон, вы свободны?

Его глаза зачесались, как от горсти песка, горло пересохло, как будто он говорил во сне. Он сел и включил связь между каютой и кабиной управления. Поглядывая на Рэнда, который, по-видимому, мирно спал, Палатон ответил:

— Слушаю.

— Я только что запросила разрешение на посадку. Палатон, возникли сложности. Чо отказала нам.

Такие сложности оказались неожиданными.

— Что?

— Наследник Палатон…

Наследник. Не тезар, а наследник, наследник императора Паншинеа. Наследник всего хаоса, который воцарился дома в отсутствие блестящего, но часто беспорядочного правления Паншинеа, после его внезапного отлета в Чертоги Союза. Неужели ему отказывают как наследнику Паншинеа? Неужели Чо уже вовлечена в борьбу группировок, готовых завладеть престолом?

— Тебе назвали причину?

Руфин смущенно кашлянула.