На пути «Тайфуна»

Ждать отправления долго не пришлось. Вскоре шумный гам, царивший на станции, перекрыл зычный крик начальника эшелона. Хотя мегафона у него не было, и ему приходилось пользоваться рупором, но слышно его было прекрасно:

– По вагонам.

И тут раздался такой громкий гудок, что я сразу же вскочил и потянулся к оружию. Но увидев, что все сидят спокойно, быстро сообразил, что это отнюдь не сигнал тревоги, а обыкновенный паровозный гудок. Здесь, в сорок первом, я его уже слышал, но только издалека.

Как только поезд тронулся, Свиридов, верный своим старшинским привычкам, занялся жизненно-важными вопросами. Он покопался в своих припасах, а потом громко спросил, обращаясь ко всем:

– Сколько у нас запасов?

В ответ посыпались отчеты отделенных.

– У меня пять.

– Девять.

– Четыре.

Моему ординарцу не надо было объяснять, о чем идет речь, и он с гордостью выкрикнул цифру восемь.

Эти сведения Свиридову пришлись по душе, и он начал что-то подсчитывать, рассуждая вслух:

– Так, это в НЗ, четверо у нас непьющих, спирт пока не трогаем. Ого, да мы богачи. Если выдавать, как на фронте, по сто граммов, то нам хватит надолго. Если, конечно, ротный разрешит.

Так как бойцы вполне заслужили отдых и срочных дел у них не имелось, то я дал добро на употребление драгоценных запасов по их прямому назначению. Сразу расслабившись, бойцы принялись напевать песни или же захрапели, пользуясь предоставленной возможностью. Во всем батальоне сейчас только недавно сформированное отделение противотанкистов было занято делом, изучая свои новенькие ружья, сразу прозванные удочками. Но нашей роты это не касалось, и бойцы просто наслаждались жизнью. Конечно, ехали мы не в мягком вагоне, но все равно это намного лучше, чем ползать по-пластунски по снегу и бегать на лыжах с полной выкладкой. Еда есть, в вагоне тепло, что еще надо для счастья. После того, как печку растопили, а щели в стенах забили ватой, надерганной из запасного ватника, здесь стало так жарко, что даже пришлось приоткрыть дверь.

Правда, на первой же остановке Михеев, который мысленно уже видел себя политруком роты, попытался помешать нашему законному отдыху и предложил провести очередное политзанятие. Но Свиридов, как старший по званию, сразу же его отшил, нагло заявив, что сейчас у них по плану вокал, и красноармейцы занимаются спевкой голосов.

Бойцы действительно в этот момент пели песню, которой их научил ротный, но она была отнюдь не из тех, что я надиктовывал Ландышевой для пополнения репертуара всесоюзного радио.

А поезд чух-чух-чух, огни мерцали, Огни мерцали, когда поезд уходил.

Поморщившись от такой несознательности, помощник политрука все же понял свою ошибку и отправился искать добычу себе по зубам, благо что остальными взводами командовали всего лишь сержанты.

В начале пути вид из окна был удручающим. Вдоль дороги то и дело попадались сброшенные под откос разбитые вагоны, оставшиеся после бомбежек. Села, мимо которых мы проезжали, были пустыми. В прифронтовой полосе большинство жителей эвакуировали, и поэтому дома выглядели заброшенными. Но, по крайней мере, все они были целыми, а не сожженными немцами, как в нашей истории. Так что жителям будет куда вернуться.

Станции мы обычно объезжали по обходным путям. Их специально построили, чтобы не допускать излишних простоев, а главное, чтобы избегать скопления эшелонов, которые будут подвергаться налетам авиации противника.

Но у поселка Осташково эшелону все же пришлось остановиться. Объехать станцию было невозможно, так как здесь находился мост через протоку Селигера. Прикрывая такой важный объект, в воздухе постоянно висела дежурная пара истребителей, а на окраинах поселка виднелись стволы зениток.

Судя по большому количеству дымных столбов над станцией, здесь было тесно от многочисленных эшелонов, заполнивших все запасные пути и ждавших своей очереди на проезд через мост. Порядок проезда регулирует диспетчер, руководящийся приоритетами важности военных составов. В первую очередь на восток пропускались поезда с ранеными, а на эту сторону эшелоны с боеприпасами, которые не только очень важны для фронта, но и опасны для станции. Без задержек прогромыхал через Осташково тяжелый бронепоезд. Увидев его, я поспешил записать очередное гениальное озарение. Если боевые действия идут недалеко от железной дороги, то можно установить на прочные четырехосные платформы тяжелые морские орудия. Дальность выстрела у них большая, снаряды тяжелые, но вот перевозить их иначе как на поезде довольно затруднительно.