На пути в академию

Размышляя и так, и этак, сознавая произошедшие перемены, я не успевал удивляться изменению моего характера, который перешёл от аморфно-тюленьего образа жизни к постоянному и активному ритму, с преобладанием смертельного риска, без всякого на то моего желания.

Получается, что не моё желание, а непреодолимые обстоятельства постоянно подталкивали меня на совершение личных подвигов. За прошедшее время я не спасал никого, кроме себя. Не помогал, но и не предавал, а ещё так получалось, что при моём участии судьба некоторых знакомых мне лично людей очень сильно поменялась.

Отступать не хотелось, я верил в себя, верил в тех не сильно хороших людей, которые сейчас находились рядом со мной, и с маниакальным упорством лезли в эту пещеру, надеясь то ли обогатиться, то ли решить, как свои, так и чужие проблемы.

Всё ещё сомневаясь, я стал сбрасывать с себя одежду. В пещере было не жарко, а вода оказалась совсем не такой тёплой, как в Карибском море, и значит, мне придётся бороться не только с отсутствием кислорода, но и с холодом. Судорога могла поразить мои мышцы ног и не дать мне доплыть до цели, значит, и этот фактор следовало учитывать и подготовиться к нему.

Размышляя, я продолжал раздеваться. Плащ уже был отдан Вилли, на мне оставался тонкий камзол, который также пришлось снять. Под ним была льняная рубашка с длинным рукавом. Башмаки, верно служившие мне всё это время, пришлось скинуть с ног. Я остался в одних штанах, а брючины ниже колена отхватил саблей.

На песке остались мои вещи, перевязь с пистолями и надежда на лёгкий успех. В руках я сжимал стилет, а абордажную саблю привязал на спину, чтобы она не мешала плыть. Попрыгав и убедившись, что с меня ничего не упадет, я стал растирать икры ног, пытаясь предотвратить очевидное. Судя по схеме, на всём протяжении была только одна возможность вдохнуть глоток воздуха, но получится ли это, было неизвестно.

Медленно спускаясь по ступеням в воду и набирая воздух в лёгкие, погружаясь всё больше и больше, оставив благоразумные сомнения на берегу, я почувствовал, как вода дошла мне сначала до колен, потом до пояса, а потом и до груди. Глубоко вдохнув и перевернувшись в воде, я нырнул вглубь.

Тело послушно отправилось по еле различимому в свете светляка подводному проходу. Лёгкие пока исправно снабжали кислородом кровь, доставлявшую его до всех клеток моего тела. Я плыл всё дальше. Пока ещё была возможность вернуться, но с каждым метром она всё уменьшалась и уменьшалась, пока не стала равна нулю.

Прошла минута, две, три. Лёгкие неспешно работали. Временами из моего рта вырывались пузырьки отработанного воздуха, но силы ещё были. То расстояние, которое я уже преодолел, не смог доплыть бы ни один из тех людей, о которых я знал, но воздушной каверны по-прежнему было не видно.

Весь проход, по которому я плыл, был доверху заполнен водой, а свод пещеры не имел ни дыр, ни пустот, в которых мог остаться воздух. Перед глазами начало темнеть, но горячее желание выжить, продолжало заставлять тело плыть вперёд, полностью отдавшись автоматическим движениям рук и ног.

Постепенно я стал терять сознание, но тело, подчинённое какой — то неистовой воле, продолжало плыть вперёд. Гребок, ещё гребок, метр, ещё метр. Дыхание перехватило, последние крохи кислорода с трудом проникали в клетки тела. Грудь разрывало от переполнения углекислотой. Хотелось вдохнуть кислорода! И хоть в них тут же хлынула бы неумолимым потоком вода, мне было бы всё равно. Но гаснущее сознание отдавало последний приказ. Не сметь! Не вдыхать! Плыть!

Уже в бессознательном состоянии глаз успел ухватить небольшое свободное пространство над головой, не заполненное водой. Тело среагировало само и устремилось вверх, подталкиваемое надеждой на глоток воздуха. Пусть затхлого, вонючего, но воздуха.

Всплыв и выпустив из себя последние пузырьки отработанного газа, я стал жадно хватать ртом то немногое, что скопилось под потолком подводного коридора. Сделав три вдоха подряд и убедившись, что под потолком осталась только углекислота, я снова нырнул и, двигаясь всем телом, устремился дальше, вперёд.

От долгого нахождения в холодной воде правую ногу свело судорогой, но дикая боль только отрезвила сознание, заставив меня двигаться быстрее, преодолевая боль в парализованной ноге. Не переставая плыть, я ударил стилетом по ущербной ноге. Из раны, нанесенной острым оружием, вытекло несколько капель крови, и судорога отпустила ногу.

Через минуту она схватила в свои щупальца левую ногу, но повторный удар стилетом снова помог радикально решить проблему. Так, неумолимо передвигаясь вперед и борясь с самим собой, я преодолел оставшиеся метры подводного коридора и вынырнул в начале большого подземного озера.