На пути в Эммаус Надежда во времена неопределенности

А как же наши спутники на пути в Эммаус? Как уже было сказано, критическая мысль гуманистической традиции не раз давала весьма проницательный анализ разных исторических формаций и культур. Признаться, порой работа современных социологов отличается такой глубиной и серьезностью, что они кажутся подлинными наследниками древних пророческих традиций. Как когда?то правящая верхушка древнего Израиля отмахивалась от слов Иеремии и Исаии, обвиняя их в нелепых преувеличениях и неоправданном пессимизме, так и сегодня, в век безоглядной веры в экономическую глобализацию, людей, указывающих на человеческие последствия глобализационных процессов, вряд ли ждет почет и слава. Посмотрите, например, что Зигмунт Бауман говорит о масштабах кризиса, ожидающего человечество в начале XXI века:

«сейчас планете угрожает не просто очередной виток ущерба, который мы наносим себе сами,., а катастрофа, которая положит конец всем катастрофам — катастрофа, после которой не останется никого, кто мог бы записать ее в анналы истории, поразмыслить над ней и извлечь из нее уроки, не говоря уже о том, чтобы усвоить эти уроки и применить их на практике»[74].

Это явно сигнал тревоги, призывающий нас очнуться от наивного оптимизма и глупого самодовольства и зовущий всех людей доброй воли к действию в защиту мира и всего живого. Христиане должны быть благодарны за таких спутников на дороге в Эммаус, даже если они указывают на неприятные факты того, как наша религия скомпрометировала себя, служа интересам, которые явно идут вразрез с подлинно христианским пониманием мира.

Но где взять надежду, если нас и впрямь ждет кризис, столь блестяще и отрезвляюще описанный авторами–гуманистами? Здесь параллель между древними пророками и современными социологами не так очевидна. Пророки могли представить, что однажды мир станет иным, не похожим на окружавшую их действительность, потому что уповали на Бога, задумавшего «сотворить все новое». Современная мысль просто исключает всякую подобную трансцендентность. И хотя Зигмунт Бауман утверждает, что «задача живых — не терять надежду», последняя глава его книги, посвященная страхам современного человека, носит весьма двусмысленное название: «Мысль против страха (или неокончательный вывод для тех, кто спрашивает, что делать)». Из одного этого становится понятно, что автор просто не может дать читателям адекватной надежды на будущее, которая уравновесила бы его блестящий анализ глобального кризиса современности.

Получается, что у христиан и гуманистов опять оказалось много общего. Здесь можно вспомнить слова из «послания» Жака Эллюля в конце второй главы, где он говорит о том, что люди утратили надежду из?за молчания Бога: «Такова основная духовная реальность нашего времени: Бог отвернулся от нас. Бог отсутствует. Бог молчит». Хотя Зигмунт Бауман и не смог предложить современному человеку прочное основание для надежды, на последних страницах вышеупомянутой книги он связывает задачу социологии с древними пророчествами и говорит, что социологи должны прежде всего «возродить», «искупить» (это его слово) прежний образ мышления, способный дать людям основание для «надежды, которая может — и должна! — снова научить нас дерзновенному искусству надеяться и обязательно сделает это!»[75]

Мне кажется, все это указывает на то, что современная мысль зашла в тупик. Нас призывают вернуться к древней, отброшенной и позабытой мудрости в поисках такого основания для надежды, которое выходило бы за тесные и сковывающие нас пределы рационалистической традиции, заперевшей мир в одномерном тупике. Получается, что если для христиан нынешнее время неопределенности является прекрасной возможностью для обновления, то и мыслители–гуманисты тоже говорят на похожем языке и ищут новых путей вперед посреди современного кризиса. Но тут можно сделать еще один вывод: если дорога из Иерусалима является подходящей метафорой для отражения нашего горя и смятения, то тогда прозрение в Эммаусе обещает нам новые, непредсказуемые повороты человеческой истории, когда воспрянет реальная надежда, старые конфликты останутся позади, и у нас перед глазами начнет возникать новый мир — мир, построенный на справедливости, любви и добре между людьми и возрождающий в нас ощущение чуда и благоговейное отношение к человеку.

О том, какие именно последствия влечет за собой такое прозрение, можно судить по тому, как откровение воскресшего Христа повлияло на двоих учеников в Эммаусе.

Святое сумасбродство