На пути в рай

Мне в голову пришла другая мысль: Завала стал говорить, как самурай. Учитывая его уважение к их доктринам, вполне естественно, что он им подражает. Но это означает кое-что, чего я не предвидел: социокультурный сдвиг, охвативший, возможно, всех на корабле. Возможно, вступив в контакт с самураями, мы уподобились им. Когда Завала говорит, что сражения укрепляют мозг, он рассуждает, как они. Я уверен, социальные инженеры «Мотоки» могут гордиться тем, что проделали с Завалой.

Но непохоже, чтобы этот контакт с самураями так изменил внутреннее состояние Абрайры. Самураи стараются скрыть свои эмоции, но в некоторых случаях я заметил, что они начинают выказывать их слишком бурно. Похоже, что они неумело изображают эмоции, потому что, подобно рефуджиадос, они эмоционально выхолощены. Мертвы изнутри. Поэтому ответ в чем-то другом.

Я снова пошел внутрь, посмотрел голограммы, встретился с Мавро. Ему кто-то вытатуировал еще одну слезу на щеке, и он сбрил свои усы; в остальном остался тем же самым.

Опаловые воздушные змеи в атмосфере мешали мне смотреть. Их платиновый блеск, как тонкий шелк или паутина, отражал солнечный свет. В амбаре продолжались крики, но звучали они в ночном воздухе чуть приглушенно. Я с трудом различал окруживших амбар самураев в черной одежде. Перфекто расстегнул гульфик, его пенис повис. Я думал, он будет мочиться, но в течение нескольких минут ничего не происходило.

– Что ты делаешь? Перфекто взглянул на свой член.

– Я подумал, дам ему глотнуть свежего воздуха, но теперь уже все, и он хочет только поиграть. – Он подождал еще немного, потом начал мочиться на куст. – Вот оно, наконец!

Я с детства – в Гватемале – не мочился на куст. Почему-то это вызвало у меня ностальгию, и я присоединился к Перфекто.

Закончив, я спросил:

– Перфекто, что, Абрайра действительно строит мне глазки?

Он рассмеялся.

– Да. И всегда, когда, говорит о тебе. С тех пор как ты спас ее от насильника Люсио.

Я был поражен.

– Но я вовсе не спас ее! Я опоздал! Я ничего не мог сделать!

Перфекто нахмурился и задумчиво посмотрел на меня. Наступила долгая тишина. Наконец он свистнул сквозь зубы.

– Она рассказала невероятную историю о том, как ты вырвал у кого-то ружье и как раз вовремя спас ее.

– Но почему она так говорит? Почему ей поверили? Разве Люсио и его друзья не рассказали правду?

Перфекто нахмурился еще сильнее.

– Двое компадрес Люсио погибли, когда корабль начал вращаться. Остальных поместили в криотанки в наказание за то, что они ворвались в арсенал корабля, поэтому они не могли рассказать правду. Но я думаю, она сама себе придумала эту историю и поверила в нее. Достаточно поглядеть ей в глаза, когда она рассказывает. Она верит, что ее не изнасиловали. Может, Абрайра оказалась недостаточно сильна, чтобы выдержать это. Может, она свихнулась. Я говорил с ней о несчастных происшествиях ее детства, и она клянется, что их не было.

– Когда ее изнасиловали метисы?

– И не только. Она клянется, что шрам у нее получен при игре в бейсбол. Не помнит, что провела три года в тюрьме.

Мне стало дурно. Я не мог поверить в то, о чем говорил Перфекто. Получается, все здоровье, вся радость, которые я в ней заметил, это признаки еще более серьезной болезни?

– Что ты на это ответил? – спросил я. – Как ей помочь?

– Оставь ее в покое, Анжело. С того самого дня Абрайра изменилась. Впервые в жизни она обрела покой. Может быть… может быть, для нее единственная возможность счастья – забыть. Подсознательно она это чувствует.

– Мы должны сказать ей правду! – настаивал я. – Должны помочь ей взглянуть правде в лицо!

– Может, со временем она сама придет к этому. Я много раз пытался воздействовать на нее, намекал на случившееся, но она просто не слышит.

Я весь сжался и посмотрел в небо. Чувствовал, себя таким же беспомощным, как и тогда, когда смотрел, как насилуют Абрайру. И неожиданно почувствовал решимость.

– Перфекто, я убью Люсио. Отрежу ему яйца. Он помолчал.

– Согласен. Мы не можем рисковать, идя рядом с ним в сражение. Надо сделать это поскорее.

Он вздохнул.

* * *

Ночью я дрожал от холода в своем защитном костюме. Мне приснилась Тамара в инвалидной коляске. Гарсон отключил микрофон, и она не могла говорить. Генерал стоял над ней, гладил по голове и внимательно смотрел на нее. Руки его переместились ей на шею, на плечи, прижали соски. Я видел, что он собирается изнасиловать ее. Видел его возбужденные глаза, напряженные пальцы. Глаза Тамары широко раскрылись, она была в истерике.

* * *

Я проснулся от близкого грома, от которого задрожал весь дом. Дождь молотил по крыше. Я дрожал от холода, и Абрайра укрывала меня белым кимоно, хотя я подумал, что это мало что даст. Комната была забита спящими. Слышался храп. Я повернулся и посмотрел на Абрайру.

– Спи, – прошептала она. – Это согреет тебя.

– Почему никто не включает обогрев? – спросил я.

– Тут его нет.

Она отошла от меня, осторожно пробираясь меж спящими; ее защитный костюм слегка звякал. Никогда раньше я не видел, чтобы она поступала так неэгоистично. «Она живая внутри», – подумал я. Хотел поблагодарить ее, но этого казалось недостаточно.