На путях преисподней

Сопровождаемые Риколом, Кедрин и его друзья прошли по извилистым переходам во двор конюшни. Там уже стояли оседланные лошади: три жеребца — два вороных и серый — и два вьючных мерина. Длинные ноги и широкая грудь жеребцов явно говорили о смешении тамурских и кешских кровей. Быстрые, выносливые и послушные, они легко выдерживали долгие переходы, сохраняя ровный быстрый шаг, а когда нужно, мчались как ветер. У меринов явно преобладала кровь крепких лошадок горного Тамура, а не стройных боевых скакунов Кеша. Браннок осмотрел лошадей с видом знатока, и на его смуглом лице отразилось нескрываемое восхищение.

— Это наши лучшие, — произнес Рикол. — А в тюках — провизия и корм для лошадей.

— Чудные лошадки, — подтвердил Браннок.

— Еще я даю вам луки и запас стрел, — Рикол указал на кожаные свертки, качающиеся у каждого седла. — А здесь — кирки и лопаты. Они пригодятся, когда вы будете раскапывать курган Друла.

— Благодарю тебя, — сказал Кедрин, пожимая ему руку. — Твоя щедрость делает нам честь.

Суровые глаза военачальника поглядели на молодого короля с печалью и нескрываемой гордостью.

— Я всего лишь исполнил свой долг, — проговорил он. — Уинетт была… она по-прежнему дорога мне. Я молю Госпожу хранить и направлять вас. И пусть Она поможет вам возвратиться вместе.

Кедрин кивнул и вскочил на ближайшего из вороных жеребцов. На другого сел Тепшен, а Браннок оседлал серого и привязал к луке своего седла повод вьючных меринов. Рикол бежал рядом всю дорогу до северных ворот крепости. Там их уже ждала госпожа Марга.

— Доброго пути и успехов вам, — твердо проговорила она, но Кедрин понял, что ее спокойствие скрывало тревогу. — И да благословит вас Госпожа.

— Пошлите весть в Андурел, — попросил он напоследок.

— Непременно, — пообещал Рикол. Он поднял руку в прощальном жесте, ворота распахнулись, и трое друзей отправились в путь.

— Мы вступаем во владения Ашара, — предупредил Браннок, когда копыта коней зацокали по камням Белтреванской дороги, и, сложив три пальца, привычно совершил знак-оберег.

— По велению Госпожи, — отозвался Кедрин, но голос его прозвучал мрачно.

— Никогда не участвовал в походе против богов, — признался полукровка.

Тепшен сдержанно улыбнулся и ничего не сказал.

*

Комната, куда Эйрик привел Уинетт, выглядела уютно. Ароматные свечи в канделябрах бросали блики на белые каменные стены. В центре накрытого к обеду стола, рядом с серебряными блюдами и парой изысканных кубков, красовался букет полевых цветов. Из двух окон открывался вид во двор — слава Госпоже, с перспективой не происходило ничего необычного. После несообразностей, на которые Уинетт насмотрелась за сегодняшний день, это успокаивало. Дальний угол за лужайками, где сгустились ночные тени, выглядел как-то странно — но скорее всего, ей просто показалось. Эйрик усадил гостью спиной к окну: по-видимому, он понимал, как тяготят ее картины, противоречащие здравому смыслу. Он дождался, пока она устроится поудобнее, потом сел напротив и наполнил ее кубок рубиновым вином.

— Надеюсь, тебе понравится, — произнес он с улыбкой, наливая вина себе.

Уинетт попробовала вино: оно действительно оказалось великолепным. Второй глоток сам проскочил в горло, словно в кубке была вода. Она все еще не могла отойти от того, что довелось увидеть в таинственном водоеме.

— Как такое возможно? — она задала этот вопрос самой себе. Эйрик улыбнулся и пожал плечами.

— Ты о водоеме? Не знаю… Здесь действуют другие законы.

— Я действительно видела его?

— Несомненно. Водоем никогда не лжет, — Эйрик подвинул ближе блестящее блюдо, на котором исходило ароматным паром жаркое в окружении сочных овощей. — Попробуй мясо. Ты наверняка проголодалась.

Уинетт не была в этом уверена. Единственное, в чем она могла быть уверена, — это в том, что жива, хотя до сих пор не понимала, как это возможно и где она оказалась. Однако Эйрик счел ее молчание знаком согласия. Он нарезал мясо, положил ей в тарелку пару толстых ломтиков и украсил овощами. Уинетт по-прежнему не хотелось есть, но из чувства сообразности она принялась за еду. Жаркое оказалось восхитительным, и странное дело: ей захотелось еще. В глазах ее темноволосого сотрапезника заплясали веселые искорки, и он тепло улыбнулся.

— Вкусно, не правда ли? — он произнес это так, словно ожидал от нее нового потока вопросов. Уинетт слабо улыбнулась и кивнула.

— Очень вкусно.

— Я рад, — искренне ответил он. — Я хочу, чтобы твое пребывание здесь было как можно приятнее.

Уинетт рассеянно изучала его лицо. По губам Эйрика вновь скользнула улыбка. Он промокнул губы ослепительной салфеткой и поднял кубок:

— За ваше воссоединение.

Тост почему-то показался ей странным. Однако на лице Эйрика по-прежнему не было и тени недобрых мыслей, а улыбка светилась искренностью. Уинетт кивнула, и они одновременно осушили свои кубки.

— Здесь действительно нет слуг? — спросила она.

— Тебе что-то потребовалось? — его голос звучал заботливо, почти беспокойно.

— Нет, — Уинетт покачала головой. — Все просто великолепно.

— Я рад. Я уже испугался: вдруг допустил какие-то промахи.