На путях преисподней

Незнакомец терпеливо ждал, пока она спустится. Когда Уинетт приблизилась, он отвесил глубокий поклон, и его грубоватое, но привлекательное лицо снова расплылось в улыбке. Он предложил ей руку и торжественно повел к беседке.

Около столика стояло два стула. Незнакомец учтиво отодвинул один и подождал, пока она сядет, и лишь затем присел напротив.

— Ты выбрала великолепный наряд, — проговорил он, поднимая хрустальный кувшин невероятной красоты и наполняя кубки светлым вином. — Я восхищен твоим вкусом… Впрочем, ты прекрасна в любом наряде.

И протянул ей кубок. Словно не слыша его слов, Уинетт разглядывала незнакомца. Пятна света и тени играли на его лице, делая его выражение непонятным.

— Кто ты? — спросила она наконец. — И куда я попала?

Пару мгновений ее кавалер молчал, и лишь лукавые искорки плясали в его карих глазах. Затем он опустил кубок на стол и рассмеялся. Смех был мелодичным и переливался всеми оттенками, под стать голосу.

— Меня незачем бояться. Я не желаю тебе зла.

— Кто ты? — повторила Уинетт.

— Твой спаситель, — просто произнес он. И, пригубив вино, удовлетворенно вздохнул: — Оно великолепно. Попробуй чуть-чуть.

Уинетт отрицательно покачала головой. Незнакомец пожал плечами.

— Тогда хотя бы поешь. Или после всех испытаний у тебя пропал аппетит?

Несомненно, она была голодна. Но пустота в желудке почему-то не вызывала желания принимать пищу. И при этом яства, расставленные перед ней, источали манящие ароматы…

— Кто ты? — повторила она в третий раз, вся насторожившись.

— Неужели имена так важны? — улыбнулся он. Так отвечают на пошлые вопросы, которые не стоят внимания. — Ты же не станешь спорить, что их дают скорее ради удобства, нежели ради обозначения сути?

— Разве обозначить суть — не значит ее понять? — парировала Уинетт. — Я спрашиваю тебя снова: кто ты?

— Тот, кто желает тебе только блага, — ответил он. — Но если тебе от этого станет легче, можешь звать меня Эйрик.

В его глазах снова заплясали веселые искорки. Казалось, только позволь — и пламя веселья вспыхнет в них и перекинется на нее. Уинетт покачала головой, словно в знак отказа.

— И где я… Эйрик?

— В безопасном месте, — многозначительно произнес молодой человек. Приглядев на блюде кусочек позаманчивей, он выудил его и отправил себе в рот.

Уинетт по-прежнему не сводила с него глаз. Против воли она понимала, что за всю жизнь не видела более красивого мужчины… кроме Кедрина.

— А где это безопасное место? — настойчиво спросила она.

— Здесь, — он небрежно взмахнул рукой, словно желая разом указать на дворик и все, что его окружало. — Нигде не может быть безопаснее. Здесь тебе действительно ничто не угрожает.

Уинетт нахмурилась. За изысканной беспечностью, с которой он играл словами, словно на придворном балу, таилась странная уклончивость, и это порождало в ней все нарастающее смятение. Она прикрыла ладонью талисман и замерла, прислушиваясь, как он подрагивает, согревая кожу.

— А, талисман Кирье, — мягко произнес Эйрик. — Без него твое спасение тоже не обошлось.

— Тоже?!

— Ну, конечно, я принял в этом некоторое участие, — он улыбнулся и с шутливым самоуничижением махнул рукой. — Мне пришлось вмешаться, иначе эта тварь могла унести тебя… совсем в другое место.

— Так тебе известно об этой твари? — То был не вопрос. — Значит, и о Кедрине тоже? Что с ним случилось?

Мгновение, которое она ждала ответа, глядя ему в лицо, растянулось в вечность. Смятение захлестнуло ее. Когда Эйрик наконец ответил, смешливые искорки уже исчезли из его глаз.

— Не знаю, — проговорил он очень просто и искренне. — Надеюсь, он жив, но утверждать наверняка не могу.

Растерянность, которую Уинетт испытала некоторое время назад, безуспешно пытаясь разгадать головоломку с окнами, вернулась стократ сильнее. Она из последних сил пыталась удержать слезы страха и досады. Ну же, твердила она себе, не теряй голову. Но после непродолжительного сопротивления битва была проиграна.

— Пожалуйста, не плачь, — ласково произнес Эйрик. — Ты в безопасности. Обещаю, я не пожалею усилий, чтобы узнать о твоем любимом. И верну вас друг другу, если в моей власти. Хотя… как я завидую ему — человеку, которого так любят.

Последние слова прозвучали чуть слышно: казалось, Эйрик стеснялся этой мысли. Но Уинетт разобрала их и ухватилась, как утопающий за соломинку:

— Ты согласен это сделать? Ты это можешь?

Эйрик смущенно пожал плечами. Сейчас он выглядел точно маленький мальчик.

— Я попытаюсь, — повторил он. — Даю слово.

Уинетт ощутила, как на нее снисходит странное успокоение. В голосе Эйрика по-прежнему звучала бесконечная искренность.

— Я в растерянности, — призналась она. — Ты не мог бы мне кое-что объяснить?

Быстрым изящным движением Эйрик взял ладонь Уинетт в свою обветренную руку — мягко, но так крепко, что она вряд ли смогла бы освободиться — и смотрел ей прямо в глаза.