На «Ра» через Атлантику

После того как якорь выбран и швартовы отданы, порядочный путешественник достает записную книжку и заносит в нее для памяти что-нибудь вроде: «Итак, я в пути! Солнце светит, волны искрятся, чайки кричат, парус надувается!»

Запись, сделанная мной в тот день, гласила:

«Рондомицин, анальгин, тетрациклин, делалгин — марганцовка — пипальфен — аспирин — госпиталь «Ра»!!!».

Мы и впрямь были плавучим госпиталем, на котором, к тому же, сразу сломались оба руля и рей, — но об этом позже. А что касается болезней, то понемногу все образовалось. Через трое суток, выйдя впервые на связь, Норман обстоятельно доложил жене и детям, что «стараниями русского врача дело пошло на поправку». Сантьяго тоже полегчало, хотя долго еще я водил его вечерами в свой «медицинский кабинет», на корму, и там, балансируя на шаткой палубе, пользовал его ванночками и примочками. Освоился и Абдулла, жизнь вошла в колею, и я снял свой «белый халат».

Но пока довольно о «Ра-1», так можно потерять ориентировку и забыть, где мы с вами находимся.

А находимся мы на борту «Ра-2», идет восьмой день пути или, может, девятый, неважно, все они сейчас одинаковы, буй болтается сзади, парус обвис, ветра нет.

Пытались утром идти с помощью дополнительного весла, Норман взял его — трехметровое — и около часа греб, как гондольер. Это мало помогло. Тогда Жорж предложил «Зодиак» и себя в качестве буксира, зацепил нас и принялся грести, и корабль слегка пошел! Но, разумеется, Жоржа ненадолго хватило, да и никто — он сам прежде всего — не принимал такой вариант всерьез, мыслимо ли вручную волочить за собой многотонную ладью?

Жорж, обуреваемый идеями, решил запустить на «Зодиаке» мотор — как отнесется «Ра» к механической тяге? Ничего, терпимо отнесся, у носа появился бурунчик, но Тур призвал экономить бензин, он может понадобиться, когда подойдем к мысу Юби.

Ах, Юби, основная наша проблема! За прошлые сутки мы проделали всего пятнадцать миль, хорошо хоть не к берегу, а нужно выйти еще западнее, между злосчастным мысом и Канарскими островами, — вот тогда любой ветер к нашим услугам, даже северный, а кроме того, там начнется Канарское течение.

Тур вычитал в лоции, что в здешних местах ветер бывает три с половиной дня в году, и почему-то обрадовался — наверно, тому, что практика сошлась с теорией. Правда, выгоды нам от этого совпадения мало.

Движемся толчками, то дернемся, то станем и беспомощно качаемся на крохотных волнах. Дабы лучше держать курс, у нас по носу сооружены гуары, выдвижные кили на манер индейских. Их конструкция вызывала уйму опасений, но они с честью выдержали шторм, немного выручают сейчас, а у мыса Юби, возможно, помогут и более основательно.

Мимо прошли два приличных кита — вот бы запрячь! — а у кормы замечена небольшая акула. Жорж загорелся: половим! — и приволок громадный, полуметровый крюк, нацепили на него кусок колбасы и спустили в океан, там он и обретается безо всякого эффекта.

К вечеру Кей нас порадовал, трудился часа два, как всегда, кропотливо и добросовестно, и приготовил японский суп, рис и салат. Ели, хвалили, благодарили — Кей таял от удовольствия.

Подошла в сумерках акула, может быть, та же, знакомая, поглядела в наши фонарики и скрылась.

Ночь минула совершенно спокойно, я был свободен от вахты и спал. А утром продолжилось то же самое. После завтрака я сменил Сантьяго у рулевого весла — он загнал корабль к югу и никак не мог вернуться на курс, — ветер задувал порывами, и парус полоскал. Появился Норман и стал объяснять, в каком положении относительно друг друга должны находиться ветер, парус и весла, я слушал-слушал и вставил словечко о том, что объяснять, собственно, поздновато, надо исправлять.

— А почему бы тебе не попросить Сантьяго поработать веслом и сдвинуть корму? — спросил он.

— А почему бы мне не попросить об этом тебя? — спросил я.

Безветрие нервирует, заставляет злиться по пустякам — оно же и попросту портит корабль: все многочисленные веревки висят ненатянутые, трутся друг о друга и о дерево, а им наверняка предстоит выдержать еще не один шторм.