На распутье

Политические последствия реализации плана Троцкого просчитать также не трудно. В этой ситуации неизбежен опережающий рост кулацкой части деревни, по сравнению с трудовой её частью, поскольку только кулаки были способны приобретать и эксплуатировать тракторы и другие сложные и высокопроизводительные сельхозмашины. Следовательно, неизбежно было усиление экономической мощи и социально-политического влияния кулачества не только на массу крестьянства, но и на советскую власть. Это, с одной стороны. А с другой – относительное и абсолютное ослабление экономической (а значит, и политической) роли бедняцко-середняцкой части деревни, обречённой не только на ведение хозяйства по-старому, но и на усиление недовольства Советской властью и проводимой ею экономической политикой. Бедняцкие коммуны и, тем более ТОЗы, не могли уравновесить эти опасные для социалистической революции социально-экономические сдвиги в деревне.

Обеспечить обороноспособность СССР в этом случае было абсолютно невозможно. И Троцкий понимал это. Недаром он пытался уйти от серьёзного рассмотрения этого важного вопроса. Угрозу войны и блокады он просто объявлял «голой» и абстрактной» (с. 63), а спасение от неё связывал с вхождением СССР в мировое хозяйство – чем многообразней у нас будут связи, тем труднее их будет рвать. Но и исключать такого разрыва он не мог, поэтому пытался успокоить читателей тем, что к моменту такого разрыва СССР будет гораздо сильнее, чем в 1925 г.¹⁴ Невозможно заподозрить Л. Д. Троцкого в такой наивности, чтобы поверить в то, что он сам серьёзно относился к этим оценкам, верил в могучую силу страха сильнейших империалистических государств перед СССР, усилившимся за счёт экспорта зерна, импорта сельхозтехники и оборудования для её производства. Значит, эти, успокаивающие оценки и рассуждения Троцкого, были предназначены для того, чтобы закамуфлировать смертельную для СССР опасность, заложенную в его программу. Поэтому есть достаточно оснований утверждать, что за его показной уверенностью скрывалась не только готовность сдаче тех завоеваний, которые обеспечила Октябрьская революция для трудящихся, но и стремление подготовить СССР к поражению в случае войны.

Очень важна для понимания взглядов и планов Троцкого заключительная часть его брошюры, в которой он выходит на политические аспекты своего плана экономического преобразования СССР, продолжительность которого определяется не эффективностью созидательной работы советского общества, а возможностями и перспективами дальнейшего развития мировой капиталистической системы (см. с. 64–65). И здесь выясняется, что никакой определённости в этих вопросах у Л. Д. Троцкого нет. Единственное, что он может сделать, это перебрать мыслимые им варианты развития капитализма и, соответственно им, перспектив, перед которыми оказывается мировая пролетарская революция, а следовательно, и СССР. Этот «перебор» вариантов развития свидетельствует о том, что вообще все его предложения относительно экономического преображения СССР оказываются лишёнными всякого смысла. Троцкий предполагает следующие варианты развития событий.

Вариант первый: «Вопрос о социализме решается проще всего при допущении, что пролетарская революция развернётся в Европе в ближайшие годы» (с. 65). Этот вариант предполагает реализацию «классической» схемы развития пролетарской революции. Подразумевается, что в этом случае у СССР хорошие перспективы. Троцкий считает этот вариант вероятным. Перспектива хорошая, но в этом случае все его расчёты, связанные с использованием СССР возможностей мирового капиталистического рынка, теряют смысл.

Вариант второй: «Вопрос чрезвычайно усложняется, если допустить, что окружающий нас капиталистический мир будет ещё держаться в течение нескольких десятилетий» (с. 65). Но чтобы ответить на него, необходимо, считал Л. Д. Троцкий, сделать ряд допущении относительно развития в это время европейского и американского пролетариата, а также состояния и тенденций развития производительных сил капитализма. Его мнение таково: «Если условно допущенные нами десятилетия будут десятилетиями бурных приливов и отливов, жёсткой гражданской войны, хозяйственного застоя и даже упадка т. е. просто затянувшимся процессом родовых мук социализма, тогда ясно, что наше хозяйство получит в переходный период перевес уже благодаря одной лишь несравненно большей устойчивости наших общественных основ» (с. 65–66). Обнадёживающий для СССР вариант, но каков в этом случае будет мировой капиталистический рынок и что он сможет дать для технического перевооружения народного хозяйства СССР и повышения темпов его роста? Для обеспечения обороноспособности его, наконец? Не ясно, зачем Советскому Союзу мешать развитию кризиса капитализма, продлевать его существование, предоставляя ему себя в качестве рынка сбыта своей продукции и поставщика зерна и сырья. Очевидно, что и в этом случае ценность разработанного плана Троцкого обнуляется.