На распутье

Как тяжело что-то организовывать без мобильных телефонов. Из-за привычки к хорошему о радиосвязи я даже не подумал, и никто эту ошибку поправить не удосужился. Теперь приходилось мотаться туда-сюда под холодным противным дождем, хорошо хоть затылок был прикрыт шляпой, и даже поюродствовать на предмет моих ограниченных умственных способностей оказалось особо некому.

Анатолий сел за руль ЗИЛа и по заросшим колеям грунтовки потихоньку загнал грузовик в лес, чтобы не был виден с дороги. Залезли в кузов, вытащили подготовленный пандус… Н-да!.. Зачем я рисовал чертежи, проставлял размеры? Какой-то армейский дебил решил, что он самый умный, и проявил народную смекалку. В общем, заготовка великолепно подходила для закатывания бочек. Но заехать по ней в фургон на RAVчике не позволяли ни прочность, ни угол наклона.

Пришлось срочно гнать в город, покупать пилу, топор, гвозди, скобы и прочую скобяную утварь. Причем топор и топорище продавались отдельно и подошли друг к другу только после «доработки напильником». Ножовок и лучковых пил в лавке попросту не было, а «Дружба-2» поставлялась без ручек. По наитию прихватил и пару штыковых лопат, естественно, без рукояток. Проклятая логика совка: зачем продавать дерево, если за околицей целый лес?

Вернулись к грузовику и часа за три кое-как построили пригодный для заезда машины настил. Упахались как следует, хорошо хоть, никого любопытного наши стук, бряк и мат не привлекли. В Н-Петровск вернулись уже глубоким вечером, загнали 408-го под поветь, поближе к огороду, чтобы не мешал, наскоро перекусили остатками утренней картошки с едва завязавшейся простоквашей (вот не надо было оставлять молоко на подоконнике!) и приступили к разбору выпиленного в мае куска стены сарая.

Вытащили RAVчик. Как я по нему соскучился! Слезу, конечно, не пустил, но несколько минут ходил вокруг и ласково стирал пыль тряпкой. Впрочем, время поджимало. К полуночи, под покровом темноты, покинули мирно спящий Н-Петровск. Уже навсегда.

Не надо думать, что затолкнуть «тойоту» в фургон в осенней темноте оказалось просто. По размятой грузовиком грунтовке ее пришлось тащить чуть ли не на руках, местами заваливая колеи попавшимся под руку хворостом. Потом выяснилось, что «взять» пандус без двух- или трехметрового разгона нереально, пришлось «множить на ноль» еще пяток березок, к счастью, не толстых. А еще мы вынуждены были прибить ограничительные бревна, так как при первой попытке колесо вылетело за край.

Десять раз пожалел, что не запас лебедку с тросом для аккуратного подъема и поторопился вытащить галогенки из фар. Тусклый свет подфарников, скользкая грязь с остатками пеньков, крепление колес к днищу фургона неуклюжими тросами при свете салонного освещения… Приключения закончились только к пяти утра, когда Толя под мои вопли «правее-левее» с третьей попытки сумел вывести свежеопечатанный фургон задом на асфальт. Вовремя подумать о развороте, это, к сожалению, не наш стиль.

Как Анатолий на ЗИЛе с опломбированным кузовом ехал две с половиной тысячи километров до Москвы — отдельная история. Заняло это ровно две недели, чиниться пришлось три раза. Не надо военным в СССР врагов, достаточно родных дорог и настоящего советского качества автомобилей. Особенно новых, только что поставленных на конвейер моделей[43]. К счастью, это уже не моя проблема. Хотя… будь у меня хоть немного больше опыта в советской логистике — вписал бы в план транспортировку на железнодорожной платформе.

После судьбоносного решения Шелепина все завертелось очень быстро. Едва вернулся из Н-Петровска, приехал Семичастный. И лично выдал нам с Катей новые паспорта с гербом СССР на обложке. Я сохранил оригинальное ФИО и дату рождения со сдвижкой на пятьдесят лет.

Катя неожиданно сменила фамилию. На мою. И приобрела штамп о браке. Можно считать это приколом, но датой бракосочетания значился именно тот вечер, в который я под шампанское переводил девушке «Still Loving You»[44]. Поговорка «а теперь, как приличный человек, ты обязан жениться» приобрела совсем не смешной смысл.

На этом раздача слонов не закончилась. Я получил выписку из автобиографии (очевидно, для заучивания), диплом о высшем образовании и трудовую книжку, в которой стояли штампы каких-то номерных НИИ. Самое интересное, что на третьей странице местом текущей работы значился НИИ «Интел», в котором моя скромная персона занимала должность директора. Все-таки использовали предложенное на всякий случай название, чтобы запутать следы, если вдруг настоящий «Intel» попадется в документации «не тому сотруднику»[45].