На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж!

— Нет в ней души. Огня, хоть степь сжечь, а тепла нет. Я тоже дурак, не сразу понял, почему ты так ошибался в паре с Ингой. Прости. До меня только в машине дошло. А сейчас, глядя на тебя с Марго, убедился. Когда нам нравится женщина, с которой мы танцуем, мы либо парим с ней в небесах, либо ошибаемся, как ты. Но ошибаемся из-за неуверенности в себе. Я с десяти лет занимаюсь парными танцами, а до этого с четырех в балете. За одним станком с Ингой стояли. Всё умею, всё могу… Но однажды встал в пару с девушкой, при виде которой желудок кольцом сворачивался. И не помню ничего. И не знаю. Не умею. Хоть сквозь землю! А потом понял, что мне не нужно с ней быть крутым. Я мог ей показать, что она мне нравится в танце и танцем. Не знаю, слышал ли ты, но в паре смотрят на женщину. Партнер танцует не с партнершей, а партнершей. От его ведения зависит успех или провал. Инга, может и не помнить чего-то, но она пойдет, если ее повести. И в тот раз, с любимой девочкой, я тоже смог. Она шла за мной, шла след в след… И мы воспарили. У меня в связи с работой разные партнерши — умелые и новички, уверенные и стеснительные, спортивные и не очень — но только с ней у меня до сих пор замирает сердце. И что бы мы ни танцевали, мы парим. Ты победишь с Марго. Но ты никогда не воспаришь в ней — у нее-то крыльев нет.

Слова Артура упали расплавленным воском на ожог.

«Воспарить можно лишь с тем, у кого есть такие же крылья. У Инны есть крылья. Их нет у меня,—подумал Романов.—Уже одиннадцать лет нет».

На обратном пути Вадим заехал к своей давней знакомой Анастасии Устюжиной. Нужно было договориться о предстоящем показе, где он был приглашенным стилистом. Настя сидела, утопая в сигаретном дыму, кутаясь в огромный шерстяной платок. Мужчина зашел к ней в кабинет, потом вышел и снова вошел.

— Романов, ты что заблудился? — прокрякала Устюжина и закашляла.

— Да я решил, ты переехала, а твой кабинет занимает какая-то бабулька, — усмехнулся стилист и открыл окно. Настя зашлась в лающем кашле, из которого можно было разобрать слова, чтоб он, паразит такой, закрыл окно.

— Я болею! — скрипела редактор модного журнала.

— Ну, извини, я-то не хочу болеть! У тебя, кстати, кислорода в кабинете нет!

— Должна сказать, его и на улице нет! Закрой окно!

— Бросай курить! Либо пошли отсюда!

Настя посмотрела на него исподлобья и поднялась.

— Ладно, пошли кофе попьем, — смилостивилась она.

— А еще лучше, поедим!

— Кофе?

— Ну, я не полной ложкой.

— Давай!

Они устроились в кафетерии на первом этаже Бизнес-центра. Настя сетовала, что молодые дизайнеры одежды все разом сошли с ума. Работы, которые были присланы на конкурс, больше походили на аборты моды.

— Зацепиться не за что! Вот я сама читаю лекции в институте Технологии и Дизайна. И говорю каждый раз: создайте такое, что хотели бы сами надеть. Создайте такое, чтоб этим хотелось владеть. Меня воротит от целлофановых юбок, гигантских шляп—домов, пальто с разрезом на груди до пупа! Ну, кому нужно такое пальто? Ведь мы не просто за идею боремся! Мы гранты даем! Мы заключаем с бутиками договор на продажу коллекции! Вот ты думаешь, я простыла? Ни фига! У меня нерв не осталось!

— Есть какие-то ограничения в коллекции? Ну, сезон какой? — спросил Вадим.

— Да нет ограничений! — с воплем просипела Настя, хлопнув с досады по столу. — Хоть что!

— А по возрасту дизайнера?

— Тоже нет!

Тут Вадим чуть не подавился. Он выхватил свой телефон, передвинул стул ближе к Настиному и сунул той фото Альки в новом платье от Инны.

— Смотри! А вот такое?

Редактор вырвала телефон и с жадностью стала листать фото. У Вадима было всего четыре фотографии сестренки в новых нарядах. Настя пролистала их в одну сторону, потом назад.

— Так, пусть вышлет мне эскизы, — тут же сказала она нормальным голосом и сама этому удивилась, — вот, а я говорила. Значит так. Моя почта у тебя есть. Вот, возьми визитку еще, на всякий пожарный. А Аля пусть придет на фотосессию в четверг.

— Алька кверху пузом лежит на пляже Кипра.

— Ну, зависть — один из семи грехов, не знал? — проговорила редактор и махнула рукой. У нее блестели глаза, она что-то бормотала, а потом вдруг спросила: — А чьи работы?

— Инны Романовой.

— Однофамильцы?

Вадим усмехнулся:

— Жена!

— Ой, да ладно заливать!

Но стилист показал правую руку с кольцом на пальце.

— Обалдеть! Романов, и давно ты окольцован?

— Чуть больше месяца.

— Обалдеть вдвойне! Так, нечего сантименты разводить. Эскизы мне вышли сегодня, подойдут и сканы. Всё, нужно бежать. Давай созвонимся, — с этими словами редактор соскочила и побежала бодрой трусцой к лифту.

— А как оживилась-то сразу! — усмехнулся Вадим.

Дома он достал папку с эскизами и, отсканировав все работы, переслал их Насте. Та тут же перезвонила, будто только их и ждала, и сказала, что ждет от семьи дату фотосессии Али.

— Я уже придумала название. Зацени: «Элегантность по-королевски от Инны Романовой»! Прям за душу!

— Слышу, ты прямо-таки, выздоровела! И голос прорезался!