На расстоянии любви

— Тихо… ш-ш-ш… спи, солнышко. Ты — мамино солнышко, — ворковала она с малышом.

Новоявленные бабушки с обеих сторон и дедушка были счастливы внуку до колик в животе, отмечали его рождение с размахом на всю деревню.

— Хорош пацан, однако. В семью, — заявил дедушка, разглядывая внука со всех сторон. — Как назовешь-то его?

— Павлом.

— Павлом Трофимовичем, стало быть, — вздохнул дед.

— Стало быть.

Отец помолчал, потом признался нехотя:

— Трофиму мы позвонили, но он сказал, что ему все равно… Как же можно так к ребенку-то?..

Соня молча смотрела в окно на желтеющий клен, на наклонившиеся к земле тонкие стволы берез. Не склонится, выпрямится, она гибкая… Ради сына должна быть такой!

— Что же вы наделали-то? — сокрушался отец. — Себя не пожалели, его не пожалели. Кроху-то…

— Папа, что ты от меня хочешь? — вспылила Соня. — Он отказался от ребенка сам! Его никто не заставлял.

— Вы тогда оба виноваты были, не слышали друг друга. Но теперь-то…

А теперь время ушло. Соня свыклась с мыслью, что если так идет, значит все было правильно. Правильно ли?..

Она закрыла глаза и вздохнула.

— Тяжко?

— Тяжко, папа.

— Терпи.

Она усмехнулась: слышала уже и не раз! Что остается? От терпения еще никто не умирал.

— Папка, ты теперь дед — вот что важно! Остальное приложится. И Пашка вырастет, и у меня все будет хорошо! Вот увидишь.

— Ага… Если доживу.

Соня погрозила пальцем:

— А кто будет растить второго, третьего? На одном не собираюсь останавливаться. Хочу быть мамой…

Раз больше никто из нее не получился.

— Что ж, и второго поднимем, и третьего. От кого?..

— Найду!

В день выписки Соню охватило беспокойство. Она стояла у окна, оглядывая двор. Едва ли Трофим приедет, но сердце щемило, словно чувствовало его где-то рядом.

— Сонь, малыша принесли, — заметила медсестра, помогавшая собираться.

— Иду.

Соня отошла от окна и стала переодеваться. Пашка сладко чмокал в голубом конверте.

— Ну вот, малыш, мы идем с тобой во взрослую жизнь. Не обижайся на меня. Я не хотела так…

Она поцеловала его в лобик.

— Но мы с тобой справимся, правда? У меня теперь есть ты, а у тебя — я. Я так долго ждала тебя, придумывала, каким ты будешь. Ты получился лучше всех! Мой сынуля…

Сердце защемило. Словно почувствовав, что ей плохо, занервничал Пашка.

— Спи, кроха. Мама у тебя сильная. Хоть и глупая. Зато у нее много терпения… Вот увидишь. Ты будешь расти, я буду тебя очень сильно любить… За двоих.

У крыльца собралась делегация во главе с дедом, пришли и Зойка с Митяем, и тетя Валя, первая взявшая внука на руки.

— Ой, ну чисто Троша!

Соня усмехнулась. Кажется, удружила — все довольны!

Спину точно обожгло пламенем. Соня обернулась, никого не увидела. Пожала плечами, полезла в такси.

Зачем он приехал?..

Прячась за большим деревом, Трофим проводил глазами выезжавшее со двора больницы такси. Соня, ставшая еще красивее после рождения сына, сидела на заднем сиденье. Малыша держала его мать. В душе заворочалась зависть. А он даже не представляет, как выглядит его собственный сын! Маленький, наверное…

Почему не слушал, когда Соня твердила ему о детях? Считал, что все впереди. Где теперь это "все"? Где его жена, сын, семья, любовь?

Столько раз хотел вернуться, покаяться, встать на колени. Гордость не позволила. Они выгнали — он ушел! Мать с ним не разговаривает, на звонки и письма не отвечает. Соня рвала все его письма. Хотел развестись с ней, себе назло, но дядя Володя запретил. Может, к лучшему? Вдруг осталось что-то, из чего можно вырастить новое чувство?

Когда такси скрылось, Трофим вскинул на плечо сумку и пошел на остановку автобуса.

ЧАСТЬ 3 ИСПРАВЛЕНИЕ ОШИБОК

ГЛАВА 18 На краю жизни

— Мама!

Соня переглянулась с матерью и хмыкнула:

— Чадо мое зовет.

Перекинув через плечо полотенце, она высунулась в окно.

— Что случилось?

Пашка, похожий на растрепанного воробья, стоял возле калитки и держал велосипед. Сколько он донимал с ним!.. Вот купила — теперь на коленки литры зеленки изводят.

— Мам, можно с дедом на пасеку?

— А дед что говорит?

— Дед согласен! — отозвался из сарая отец.

— Тогда хорошо. Но условия прежние: слушаться деда, не безобразничать, пчел не дразнить, чтоб не реветь, как в прошлый раз. И не лезть на третью запруду, там омуты! Как слышимость?

— Нормальная! — радостно кивнул Пашка и улыбнулся.

У Сони сжало сердце: улыбка Трофима… С каждым днем сын напоминал его все больше. Волосы Трохи, взгляд, улыбка, ямочки на щеках, прищур, жесты и привычки — куда деться от этого? Тетя Валя однажды принесла фотографии маленького Трофима, и они сравнивали их со снимками Пашки — сходство поразительное.

— Господи, бывает же так! — качал головой отец. — Не забудешь!

Вот именно! Боль и обида за эти годы сгладились, зато вина выросла. Что было бы, прости она тогда Трофима?..