На расстоянии взгляда

«Не тебе говорить мне об этом», - так и подмывало ответить мне. Она ведь всю жизнь только и делала, что плясала под дудочку сестры, возможно, даже не замечая этого.

Мы все будто по собственному желанию превратились в ее марионеток уже очень и очень давно.

Она манипулировала, лгала, играла с нами, а мы позволяли ей это только потому, что чувствовали вину. И я стала понимать это только сейчас.

Мама чувствовала себя виноватой за то, что отец Киры оставил их однажды, и она ни разу в жизни его не видела. Папа, хотя и не признавал этого, винил себя за то, что так и не смог стать настоящим отцом в ее глазах. Она звала его папой в разговоре, но даже я чувствовала то, что это слово не значило для нее ровным счетом ничего особенного. По крайней мере оно не означало для нее того же, что для меня. А я же сама в свою очередь привыкла винить себя в ее поведении. В том, что нам приходилось делить на двоих одну комнату, в том, что она постоянно злилась на меня, ничего не объясняя. Просто винить себя. Из-за того, что я ее сестра.

Но больше я не хотела этого делать. Не хотела идти у нее на поводу. Однако вместе с тем во мне все еще оставались силы для того, чтобы выполнить просьбу мамы для спокойствия всей нашей семьи в дальнейшем. На мне по-прежнему держалось слишком многое в торжестве Киры, которое теперь, после слов и действий Стаса стало для меня лишь красивой авангардной картинкой, в которой лично я до сих пор не могла ничего понять. У всего, что казалось мне еще вчера таким однобоким вдруг появилось еще несколько объемных граней, сбивающих с толку. И разгадывать их мне отчего-то больше не хотелось. Хотелось просто наблюдать со стороны за происходящим и делать свои выводы.

Спустя несколько часов, когда солнце достигло своей наивысшей точки, я сидела за столиком в кафе, держа в пальцах серебряную ложечку и водила ею по дну фарфоровой чашки с недопитым терпким эспрессо. Думаю, это стало апогеем моей истории, выраженной в крепости любимого напитка. К тому же погода, так и не изменившая своего настроения, и мой почти полностью потерянный сон вполне располагали к такому выбору. Эспрессо был в этот момент как нельзя кстати.

- Ну и столик же ты выбрала, Юлька, - услышала я откуда-то сверху недовольный голос сестры, смешанный с приятным музыкальным оформлением кафе. В моем подсознании они звучали как микс нежных нот фортепьяно и звука от работающего на полную мощность напильника.

Без особенного энтузиазма я подняла глаза на Киру и равнодушно произнесла:

- Могла бы прийти раньше и выбрать другое место.

Сестра, услышав мою дерзость, нахмурилась и одарила меня грозным взглядом.

- И давно ты научилась язвить?

Я только передернула плечами и вновь уставилась в свою чашку, перекатывая ее содержимое по толстым стенкам.

- Эй, что с тобой такое? – щелкнула у меня перед носом пальцами сестра, стараясь вновь переключить мое внимание на себя. – Ты же не решила меня снова кинуть? Мама сказала, что ты уже пришла в себя. Кстати что это было?

Я хотела уже ответить, что мое терпение к ней попросту иссякло, но как только я подняла голову, мой взгляд зацепился за высокую фигуру, появившуюся рядом с нашим столиком. И мое сердце снова предательски дрогнуло. Как и всегда теперь, стоило мне только увидеть Стаса перед собой.

Всю ночь я убеждала себя в том, что легко смогла бы забыть о том, что между нами было и жить дальше, но теперь я понимала – не могла. Помнить каждое его прикосновение – стало моим личным наказанием за эти запретные чувства. И он, казалось, тоже все помнил. Или, по крайней мере, мне просто хотелось видеть это в его зеленых глазах, которые так же жадно изучали мое лицо в эти несколько секунд.

- Привет, - практически беззвучно произнес он. Уголок его губ едва заметно дернулся.

В ответ я кивнула, чувствуя, как по щекам начинает ползти совершенно неуместный румянец, который наверняка в этот момент все равно не был заметен из-за того слоя тонального средства, который я нанесла, чтобы скрыть свой расплывшийся по скуле синяк.

- Закажем что-нибудь? – не замечая нашего со Стасом неловкого приветствия, произнесла Кира, возводя между всеми нами невидимую стену.

Стас молча протянул ей меню, лежащее на краю стола, и уселся напротив меня, продолжая следить за моей реакцией на его появление.

- Я хочу вот этот салат, - ткнула сестра пальцем в позицию, привлекшую ее внимание. – Или нет, вот этот.

Мы с блондином проследили за тем как ее палец тыкнул сразу в несколько совершенно разных видов салатов. В отличие от меня у Киры аппетита явно было больше. Еще бы. Она ведь жила вполне комфортно в созданном ею мирке. И ее никогда не терзали ночи раздумий о том, как поступить правильно. Она просто делала и никогда не размышляла о последствиях.

- Юль? – услышала я громкий оклик после того как, задумавшись, несколько минут продолжала пялиться в одну точку на деревянном столе.