На расстоянии звездопада

Почему бы и нет? Ей тридцать с хвостиком, приличным таким хвостиком, а замужем она так и не была. Так почему бы не выйти за Митрофанова, если, конечно, он позовет? А если не позовет, почему бы просто об этом не помечтать?

Подъехав, они долго целовались в машине, а потом Лешка вздумал проводить ее до подъезда, и они целовались у дверей, как школьники, на радость едва не вывалившимся из окон соседям, не спящих в столь позднее время. Подростки на лавочках у соседнего подъезда возбужденно загалдели и даже засвистели.

Над головами было августовское небо, холодное, с яркими звездами, которые все никак не могли удержаться в своих гнездах, и падали вниз. Ульяна припомнила, что в августе всегда звездопады, это еще мать в детстве рассказывала. Бывало, они с подружками уходили в поле, забирались на скирду и валялись, глядя в небеса. Казалось, протяни руку, и вот они, на расстоянии звездопада, совсем рядышком. И не было никаких тревог и печалей, лишь стойкое убеждение, что все будет хорошо.

– До квартиры не пойду, – выдохнул Алексей между поцелуями. – Там тетя Римма и Танька… И так все пялятся. А семейного вечера я не выдержу.

– Не ходи, – кивнула Ульяна. – Если повезет, они уже легли. Я как мышка проскользну, а уж утром чего-нибудь такого придумаю.

– Мы как дураки, – недовольно сказал Алексей. – Прячемся, мамочкиного гнева боимся, а самим уже под сраку лет, ага?

– Ага, – передразнила Ульяна и рассмеялась, а он снова поцеловал ее, прижав к себе.

– Я завтра заеду, – предупредил Алексей. – Не очень рано. Сперва с делами управлюсь, а потом сразу к тебе. Или сразу к тебе, а с делами уж как-нибудь потом? Поедешь со мной с инспекцией? Будешь ходить по торговым точкам с грозным видом и запугивать мерчендайзеров…

– Я не умею с грозным.

– Ну, еще бы, – фыркнул он и снова ее поцеловал. – Я поеду, ага?

Ульяна улыбнулась и закивала, мол, езжай, и сама потянула на себя тяжелую подъездную дверь, но внутрь не вошла. Алексей тоже замер у машины, смотрел поверх крыши, и только глаза поблескивали, отражая свет фонарей.

– Чего не уходишь? – спросил он.

– А ты чего не уезжаешь?

– О, господи, – простонал он и закатил глаза. – Идиоты, как есть идиоты, в любовь-морковь решили поиграть перед пенсией.

Ульяна возмущенно вспыхнула, рванула дверь и вошла внутрь, успев услышать сдавленный смешок, а потом звук хлопнувшей двери и рычание мотора.

По лестнице она поднималась как на крыльях, и даже умудрилась проскочить мимо двери соседки Татьяны Филипповой, которая уже гремела замком, торопясь высунуть на площадку свой любопытный нос. Грузная Татьяна, полчаса спускавшаяся с лестницы, становилась проворной, как мангуст, если надо было чего-то подсмотреть и выведать.

Ульяна отперла дверь и натолкнулась на Римму.

Из гостиной доносился писклявый тенорок телеведущего Галахова, смаковавшего чужие проблемы в своем ежедневном ток-шоу. Из спальни слышалась музыка, если верить ушам, депрессивные мальчики из «Tokio Hotel», с их дикими стрижками, накрашенными глазами и призывами на немецком послать мир ко всем чертям. Мать стояла в дверях с серым лицом, запавшими красными глазами. Без всякого предупреждения она вдруг попятилась, шаря рукой за спиной, и обессилено опустилась на табуретку. Танька появилась из гостиной и тоже уставилась на Ульяну со странным выражением сочувствия и странного удовлетворения.

– Что? – прошептала Ульяна. – Что случилось?

– Сволочь, – вдруг всхлипнула мать. – Да что ж ты со мной делаешь?

Ульяна выпучила глаза и раздраженно всплеснула руками. Ей пришло в голову, что мать, как в детстве, беспокоится, чтобы дочь не попала в дурную компанию, и не принесла в подоле, и от этого разбирал смех, смешанный со злостью за ненужную взрослую заботу.

– Господи, мам, я же с Лешкой уехала, – сказала она. – Ты что, думала, со мной что-то случилось? Ну, не перезвонила я, бывает…

Танька презрительно фыркнула.

– Идиотка, – процедила она сквозь зубы и передразнила с плаксивой гримасой, – С Лешкой я уехала…

По лицу матери катились крупные слезы. Она смахнула их рукой и уставившись в угол, произнесла тусклым голосом.

– А я все гадала, дура старая, чего тебя вдруг принесло, – всхлипнула Римма. – А ты ни словечком… Я же чуяла, что-то не то, неправильно это… Ты что же, уехала бы и ничего не сказала? А я бы потом по телевизору узнала, да?

– Да что случилось-то? – взвыла Ульяна.

Мать не ответила. В ее позе было странное смирение. Ульяне показалось, что мать с ее постаревшим лицом похожа на собаку, которая все ждет и не может дождаться хозяина.

Танька поманила за собой. В спаленке за компьютером сидела Каролина. Увидев Ульяну, она выпучила перепуганные глазенки и открыла рот, но Танька цыкнула на нее и жестом велела убираться. Каролина неохотно встала, но из комнаты не вышла, застыла у дверей и на тетку смотрела со странной смесью испуга и любопытства. За стенкой плакала мать, тихо, делая резкие вдохи, точно задыхаясь.

Танька кликнула мышью на ссылку, промахнулась, снова кликнула, открывая окно ненавистного канала КТВ, и мотнула подбородком Ульяне.