На разломе двух времён. 80-е

Когда человек может реализовывать свои способности, ему становятся безразличны его потребности. Это и есть коммунизм!

Комсомольский прожектор (1982)

В советских школах и техникумах кроме учебы нужно было заниматься общественной работой. За это в техникуме отвечал комсорг, молодая бойкая девушка. Должность ее была штатной, но ей нужно было выбрать кого-то из активных учащихся, на кого можно было опереться, и ее выбор пал на меня и моего друга.

Круг «общественных дел» был для того времени типичным: дискотека по праздникам, турнир по шахматам и футболу и что-то еще в том же духе. Нам она поручила рисовать техникумовскую газету.

«Комсомольский прожектор» должен был освещать светлые и темные пятна из жизни нашего учебного заведения. Школьные или студенческие газеты – обычное дело для того времени. Стенгазеты выпускали и до нас, ничего особого в этом задании не было.

Но, взявшись за ее написание-рисование, мы вдруг вошли в азарт!

Игорь начал писать стихи, а я рисовать к ним картинки-сцены в карикатурном стиле. Первая же газета вызвала всеобщий интерес. У стены столпились и ученики, и преподаватели.

После первого неожиданного успеха у аудитории мы сразу взялись за следующий выпуск. Каждые выходные мы собирались у Игоря или у меня и всю ночь что-то сочиняли и рисовали. У Игоря стал вырабатываться его яркий, едкий слог и меткая рифма. А у меня вырисовываться собственный стиль карикатурных персонажей, которыми мы и стали населять большой лист ватмана нашего «Комсомольского прожектора».

Рано утром в понедельник, свернув «газету» в трубу, мы везли ее к комсоргу, чтобы вместе торжественно повесить на стене рядом с расписанием занятий. Каждый раз это становилось событием для техникума, по крайней мере нам с Игорем так казалось.

Всю неделю мы обсуждали с ним персонажей либо искали новые темы, чтобы потом раскритиковать и высмеять это в следующем номере стенгазеты: кто с кем подрался, кто прогулял субботник или… курил в туалете.

«Перемена пришла громкогласая,
От уроков устали дети.
В унитазы окурки выбрасывая,
Курят девочки в туалете.
Пол от пепла уже коробится,
Лица девочек бледно-желты.
Если пудру убрать, посмóтрите –
Это вовсе не лица – морды.
Неужели не страшно, девочки, –
Одряхлеть, разминувшись с юностью?
…Унитазы журчат, посмеиваясь
Над ужасною вашей глупостью!»

Обычно студенческая стенгазета была обязаловкой, но постепенно мы заметили, что нас никто к этому не принуждает. Мы сами хотим что-то в ней написать, что-то придумать, нарисовать и вообще изложить какую-то мысль. Неожиданно для нас самих мы увидели, что из казенной обязаловки можно сделать что-то яркое, смешное и интересное.

Это настолько нас тогда поглотило, что весь год мы жили нашей газетой, рифмами ее стихов и карикатурными образами ее персонажей.

И чем больше мы входили в раж, тем глубже и резче становились темы нашей газеты. Если в первых выпусках мы писали про учащихся и их истории, т. е. про самих себя, то постепенно нам стало этого мало. Захотелось писать про что-то более серьезное, важное и острое. И мы стали писать про преподавателей, а потом еще дальше, вообще про… страну.

Мы не ставили цель выпускать антисоветскую газету. Мы не были критиканами или диссидентами. Какие диссиденты в 17 лет? Но одна из очередных газет взорвала-таки деканат! Замдекана раздраженно сорвал газету со стены и вызвал нас к себе.

Мы были его любимыми учениками, но в тот момент Евгений Григорьевич был взбешен.

Я не помню уже, о чем была та газета, кого и что мы там затронули, какие были там рифмы, о чем были те карикатуры. Но разъяренный Евгений Григорьевич кричал на всю учительскую:

– Вот именно из-за таких, как вы, – и он указывал пальцем на нас, – начнется то, что сейчас творится в Польше!

А в Польше в тот момент происходили беспорядки под водительством профсоюза «Солидарность». Рабочие гданьской судоверфи объявили забастовку, и польская милиция уже несколько недель не могла их разогнать.

Я был советским юношей и в душе точно был против далекой непонятной мне «Солидарности», против всяких поляков и за все советское. Мы как-то оправдывались, говорили Евгению Григорьевичу, что он не прав. Но на этом выпуск «Комсомольского прожектора» закончился. Мы обиделись, пытались забрать сорванную газету, но замдекана ее куда-то спрятал от греха подальше.

Выпуск газеты закончился, но в нас уже забурлил дух противоречия, и мы решили назло всем, тайно писать… книгу!

Это должен был быть сатирический роман типа «Золотого теленка», но не про давние годы, а про современные дни. Про 80-е! Про наших жуликов и казнокрадов, тунеядцев и партократов! Мы должны высмеять их всех!