На разных берегах (Часть 1). Жизнь в Союзе (Часть 2). Наши в иммиграции

Вчера состоялся не выходящий из головы разговор с парторгом отдела. Екатерина Ивановна, убедившись, что они в комнате одни и никто не может их слышать, начала так:

— Ну сколько ещё можно с этим тянуть? Дима, вы же умный человек и понимаете ситуацию, – она доверительно коснулась руки Славнова, – понимаете, что без этого не может быть роста. Скоро будет рассматриваться вакансия на должность старшего научного сотрудника. Мнение партийной организации будет многое определять.

Славнову тогда припомнилось, как некоторое время назад он встретил своего бывшего однокурсника. Тот, узнав, что Славнов недавно защитил диссертацию, поздравил его, затем спросил: “Ты вступил в ряды ...? Нет?” И, не став больше выслушивать Славнова, продолжил: “Напрасно! Без этого не сможешь продвигаться. Год назад у нас была вакансия на должность заведующего сектором. Кроме меня было ещё два претендента. Один нацмен с типичным носом. Другой более старший и более опытный исследователь, чем я, но беспартийный. Выбрали меня. Первое время было как-то неудобно перед обоими, особенно перед более опытным. Но потом всё прошло. Я же не виноват. Не я выбирал. И вот уже почти год руковожу сектором с соответствующим окладом. Так что вступай поскорее. Не будь дураком!”

— Ну так что, Дима? Да или нет? – продолжала Екатерина Ивановна, заглянув Славнову в глаза.

“Я её понимаю,– подумал Славнов, – у неё свои интересы: нужно выполнять план по приёму. Но и в отношении меня она права: у меня нет альтернативы.”

– Да, – выдавил он.

– Ну и замечательно! Я сама дам рекомендацию. На этой неделе, не позже, жду заявления.

“Ну что же, пойду писать...” – решил Славнов, затушив сигарету. Он тихо пробрался в крохотную кухню их однокомнатной хрущевской квартиры. Положил на обеденный стол, который одновременно служил и его письменным столом, когда не использовался по прямому назначению, лист бумаги.

“Что я делаю?” – рука буквально отказывалась писать. Нахлынули воспоминания. 1937 год. Он мальчишка. Их, второклассников, заставили заклеивать в учебниках истории фотографии прославленных маршалов. Тухачевский, Блюхер, Егоров ...– эти люди награжденные таким количеством орденов – враги народа? Это не укладывалось в голове. В их подъезде из 12 квартир были арестованы хозяева девяти. Он никогда не забудет, как на его глазах в кузов грузовика швыряли, как дрова, книги зам.наркома финансов, с сыном которого, начитанным и приветливым мальчиком, он дружил. Вскоре, как и его отец, исчез и мальчик. А во всех девяти квартирах появились новые жильцы. В том же году арестовали брата мамы, доброго и всегда улыбающегося, дядю Шуру. Его красавица жена, тётя Надя, осталась вдовой, а его сын – без отца.

А, как недавно плакала его, Димина жена, когда получила извещение что реабилитирован её отец – простой инженер, работавший на заводе. В извещении было написано, что он (молодой и здоровый мужчина, арестованный в 1938 году) умер от сердечного приступа в 1941 году. Хотя давно уже было известно, что всех арестованных и осуждённых на сроки по пресловутой статье, просто расстреливали. Возмущению жены не было предела: в бумаге ни слов сочувствия, ни извинения, а само извещение напечатано на клочке бумаги. Такова цена человеческой жизни.

И вот он Славнов пишет заявление о приёме в эту партию, которая вскармливала палачей. Партию, державшую десятилетиями народ на положении полукрепостных крестьян, партию одурманивающую людей своей беззастенчивой пропагандой, отрезавшую их от всего мира, вынуждающую говорить правду только полушепотом на кухне под звуки включенного радиоприемника. Что же он делает? Кто победит: его принципы, его человеческое достоинство, или ...?

“Вступай, вступай! – при каждой встрече твердит ему тесть. – У нас только комунякам дорога. Если хочешь блага своей семье, вступай. Иного не дано”. Он не может, не имеет права забывать о тех за кого в ответе: сын скоро пойдёт в школу. Через несколько месяцев у них родится ещё ребёнок. Как обеспечить им нормальное существование? Вспомнилось, как только вчера жена в очередной раз вернулась от соседки — буфетчицы со взятой в долг мятой пятёркой. Как она, почти плача, сказала: “Когда же всё это кончится?”

С горечью в сердце, сцепив зубы, Славнов начал писать: “Прошу принять меня ...”

2009 год.

МЕЧТА ИДИОТА

Сергей был в прекрасном настроении. Только что купил в ЦУМе велосипед и сейчас бережно катил его по тротуару. “Сбылась мечта идиота,– улыбаясь, думал он,– в 27 лет впервые сяду на велосипед. Ну что же. Лучше поздно, чем никогда. Велосипед — это уже что-то. Конечно, иметь мотоцикл несравнимо лучше, но это несбыточно для молодого инженера”.