На разных широтах, долготах...

Предания и сохранившиеся свидетельства гласят, что апостол был реальным человеком, прибыл в Кранганур в пятьдесят втором году нашей эры и начал знакомить местных жителей с Библией и произносить проповеди. Причисление его к лику святых произошло позже. Тут же замечу, что керальских католиков называют сирийскими, а также несторианскими христианами. Это объясняется следующим обстоятельством: священное писание было составлено на древнесирийском, или арамейском, языке, на котором велись церковные богослужения. Считалось, что на этом языке говорил Иисус Христос. Сирийские христиане весьма многочисленны: их более двух с половиной миллионов…

Мы уже давно находились в воздухе, а Гопи с большим увлечением все говорил о своем родном крае.

Вдруг он прервал свои пояснения и воскликнул:

— Ох, неисправимый я болтун! Ведь мы уже у цели… Смотрите в иллюминатор… Ко-о-ч-ин! Парадный вход с моря в цветущий сад — штат Керала!

…Самолет заходит на посадку, пассажиры пристегивают ремни, а Гопи, не умолкая ни на секунду, продолжает рассказывать о своем родном городе Алеппи, который называют «Венецией Востока», о штате Керала, о людях, его населяющих, о веселом их нраве.

Толчок, самолет бежит по бетону, постепенно гася скорость, и останавливается у здания аэропорта. Мы в Кочине. В Индии ему дали гордое название — «Королева Аравийского моря», но иногда величают «Венецией Востока», как и Алеппи.

День прошел в делах… Гопи был, как всегда, энергичен, деловит, ни одного лишнего слова. За день мы переговорили с сотней людей, и не было никого, кто не знал бы Гопи или кого бы не знал он…

Из порта мы вернулись в отель «Малабар». Было уже поздно, около 10 часов вечера, и Гопи предложил мне прогуляться по саду вокруг гостиницы. Место для нее было выбрано очень удачно: на оконечности острова Уиллингдон, у входа в порт Кочин. С трех сторон — вода, в которой, множась на едва заметной ряби, отражаются сотни электрических огней. Ночью акваторию порта взбаламучивают малотоннажные суда: буксиры, лихтеры, катера, рыбацкие лодки. Отличительные красные, зеленые и белые огни — гакобортные и топовые — расцвечивают воду. Взвихренный гребным винтом белый шлейф за кормой судна фосфоресцирует, а влажный воздух, заполняющий душную черную тропическую ночь, ухудшает видимость, и свет ярких фонарей, выстроившихся вдоль причалов, как бы застревает на полпути, не имея сил пробить водяную взвесь, невидимо повисшую над портом и городом.

Стоя у самой воды подле низенького, чуть повыше колен, ограждения, мы молчали, любуясь открывшимся перед нами видом. И тут Гопи вдруг спросил меня:

— Видели вы грузчика на складе перца, с которым я беседовал минуты три, — небольшого роста, с серебряным крестом на груди? [13].

— Что-то не припоминаю. А в чем дело?

— Я вспомнил его потому, что в самолете рассказывал вам, что коренным керальцам — малаяли присущи находчивость и чувство юмора. В данном случае подчеркиваю только эти два качества. Так вот, велев грузчику отобрать пробы из десяти мешков с перцем и указав, из каких именно, я продолжил разговор с инспектором, определяющим качество товара, но не спускал глаз с молодца с крестом. Поглядывая на меня и видя, что я занят, он стал отбирать пробы только из тех мешков, которые были уложены не выше его поднятой руки, к верхним надо было приставить лестницу, а ему не хотелось возиться.

Я все это видел, но промолчал, прикидывая в уме, как он будет оправдываться. Когда же он подошел ко мне и протянул мешочки с пробами, я отчитал его за недобросовестность. Однако грузчик, ни капли не смутившись, сказал, что лучше меня знает, где расположены мешки с перцем более низкого качества. Поставщики, мол, зная, что приемщики чаще требуют отбора проб перца из труднодоступных мешков, укладывают туда перец хорошего качества, и, таким образом, лежащий «под носом» перец худшего качества не подвергается проверке. Я не сказал ему, что занимаюсь отгрузками товаров около тридцати лет и знаю все, на что способны его поставщики, а снова послал его отбирать пробы. Он еще приводил различные доводы и даже намекнул, что за «честность» его полагалось бы вознаградить. Поскольку этот малый во время разговора со мной ослепительно улыбался, энергично жестикулировал, называл меня то ваше превосходительство, то ваша честь, то ваше высочество, то старшим братом, я, вместо того чтобы обозлиться на него, рассмеялся и хлопнул дружески по спине, после чего он под хохот товарищей ринулся на мешки и очень быстро взял пробы из тех, которые я ему указал.

— Все это я так долго говорил, — продолжал Гопи, — чтобы рассказать вам известную в Керале притчу или даже сказку… Да, да сказку! Не ожидали? Я очень их люблю, собираю, записываю. Не удивляйтесь! Не зная сказок, легенд, никогда не познаешь душу народа, своего или чужого. Некоторые из моих товарищей, даже друзей, считают, что это несерьезное занятие. А как вы? Не разочаруетесь во мне: до сегодняшнего вечера считали меня деловым человеком, торговым партнером, и вдруг, оказывается, я с изъяном, слегка «тронутый».