На развалинах Мира

Укус какого ни будь жука, мог оказаться опаснее, чем резцы крысы… Из-за, возможно, находившегося на них яда — это нельзя было скидывать со счетов.

Угар попытался погнаться за каким-то, но быстро вернулся — они стремительно исчезали среди зарослей и трав, вновь появляясь после нашего ухода. То я, то Ната, вскидывали головы вверх — при таком обилии жизни, казалось, что все это не может появиться само по себе, без живительного участия солнца… И у нас обоих было предчувствие, что оно уже совсем рядом, близко — за тонкой пеленой белесых облаков. Мы оставались в рубашках с длинными рукавами — я настоял на том, чтобы их не заворачивать, несмотря на тепло. На многих кустарниках имелись колючки, и ткань хоть как-то помогала не изрезать кожу в кровь.

Я снял с наконечника копья чехол. Мы вступали в местность, где в любой момент могли встретить животных или зверей, встреча с которыми могла закончиться не только расхождением в разные стороны… Ната тоже поправила дротики за спиной — она так и предпочитала этот вид оружия луку и стрелам.

Свое копье она подготовила раньше меня.

— Угар пока спокоен… Пошли.

Всего за один день мы добрались до излучины, где река делала крутой поворот на запад. Примерно, где-то здесь, я перешел русло и попал на ту сторону, где столкнулся с большой черной собакой — матерью нашего пса.

Угар ничем не высказывал того, что он узнает эту местность. Он по-прежнему стремился отбегать от нас в стороны и пытался ловить порхающую и ползающую живность, всякий раз исчезающую у него из-под лап. Приходилось его строго окликать и принуждать идти рядом. Мы удовлетворенно переглядывались — это внушало надежду на то, что нам не придется беспокоиться о его пропитании.

Среди такого обилия не могло не встретиться животное годное в пищу. После охоты на овцебыка и я, и Ната были уверены в своих силах… Мокасины из шкуры бурокрыса — Ната, все же притащила какую-то ее часть домой — были лишним тому подтверждением. И сейчас, я не боялся увидеть среди травы даже его, хотя вовсе не желал такого столкновения. Смерть множества крыс от моих стрел, убитый ворон, проломленная голова собаки и, наконец, самое грозное создание — Бурокрыс — все это наполнило меня уверенностью и сознанием собственной мощи. А кроме того, со мной была Ната, вооруженная почти так же, как и я, и Угар — его клыки и когти способны были запугать любую крысу на нашей дороге… Такое же чувство было и у Наты. За короткое время она превратилась в отважную искательницу приключений, способную встать рядом со мной, отражая любую опасность. Я невольно залюбовался ею -

Ната шла впереди меня, ступая, почти бесшумно, легко преодолевая попадающиеся по дороге преграды. Наверное, мы очень живописно смотрелись здесь, среди разломов и взгорок, возле берегов изменившейся реки, на такой необычной траве… У обоих торчали за головами луки в колчанах, за поясами

— ножи. И, никого вокруг, на многие километры пути…

Хоть мы и стремились к югу, желая поскорее добраться до линии скал, но, следуя намеченному ранее плану, решили на этот раз пройти вдоль всего берега, не срезая угол. Здесь уже не было видно ни далеких холмов, ни вершин гор, но стали попадаться луга, на которых мы увидели следы появления жвачных животных, возможно, тех же овцебыков.

Ужин нам обеспечила Ната. Я не успел даже среагировать, как она, молниеносно выхватив дротик, бросила его уверенной рукой в кусты.

Послышался вскрик, очень похожий на крик ребенка. Угар кинулся в заросли.

Через минуту он выволок оттуда Крола — такого же, какого она подстрелила на берегах озера Гейзера. Только этот был крупнее.

— Заяц?

— Нет. Скорее, именно — Крол. Большой Крол.

Так, мы уже навсегда, закрепили за этим зверьком его наименование. После того, как у нас появилось мясо, мы устроили привал. Угар, порывающийся вонзить клыки в добычу, был прикован строгим окриком возле меня, и это псу совершенно не нравилось. Он всей грудью вдыхал запах свободы — как, смеясь, заметила Ната. Она снимала с Крола шкурку, а я наблюдал за ее работой, не вмешиваясь в процесс. На мне была охрана стоянки, и я успел заметить мелькнувшие в траве тени, прежде чем они укрылись от наших глаз.

И я, и Ната одновременно сорвали с плеч луки… Визг, всхлипы — Угар, сорвавшись с места, ринулся вперед. Через несколько минут он вернулся обратно, держа в зубах сразу двух зверьков, очень похожих на морских свинок. Пес вопросительно посмотрел на меня, ожидая — на этот то раз, ему выделят его долю? Ната вздохнула, доставая нож…

— Ты меня заразил своим стремлением убивать. У нас есть еда в мешках, есть

Крол — зачем мы это сделали?

— Мы — охотники, Ната. — я положил руку на рукоять ножа, собираясь помочь ей разделать тушки. — И жить отныне станем, как охотники. Нам требуется не только еда, но и шкуры животных. От этого никуда не деться… А насчет использования их в пищу — у нас есть, кому об этом позаботиться. Мне кажется, что кашей теперь ты от него не отделаешься… Ручаюсь, что пес предпочтет свежее мясо, и его не мучают угрызения совести. Да и по виду они вполне съедобны, не находишь?