На развалинах мира

А потом все померкло перед глазами. Машину резко рвануло вверх и поволокло вперед, в полной темноте. На нее постоянно что-то падало, ударяло, и она сама врезалась во что-то, так, что я с каждым мгновением ожидал, что она развалиться на куски, и тогда смерть точно получит то, за чем она с таким упорством гонялась столько времени – мою жизнь. Не было ни верха, ни низа, только непрерывный кошмар… В какой-то момент я различил, как врезаюсь в человеческое тело. Оно зацепилось за боковое зеркало и пару секунд неслось вместе со мной. Сквозь все щели в автомобиль поступала вода – я слышал, как под сильнейшим давлением она врывается во внутрь и очень быстро заполняет все свободное пространство. Машину корежило, сплющивало, и было удивительно видеть, что все ее стекла до сих пор еще целы и продолжают выдерживать напор, сдавливающий ее со всех сторон. Я вдоволь наглотался жидкой грязи и поступившего в салон бензина – и в итоге, совершив множество переворотов и кульбитов, выплеснул все содержимое своего желудка, сразу оказавшись перепачканным всем этим с ног до головы. А потом сильный удар остановил мое движение вперед и я закрыл глаза, предвидя, что на этот раз, наверное, точно все закончено…

Я находился в автомобиле, спасшем мне жизнь – а он, в свою очередь, немыслимым образом воткнувшись в оконный проем устоявшего здания, висел в нем как пробка. Ни стекол, ни верха у машины уже не было, и как при всем этом мне не оторвало рук или головы, было уже не понять. Более того, не было и последнего, самого страшного врага – воды, пронесшейся по городу катком. Практически не соображая, что я делаю, я перевалился через борт и вывалился вниз. На мое счастье, высота оказалась не столь уж большой – машина застряла на третьем этаже, и я упал на мягкую массу из скопившегося, возле дома, ила и песка.

Вода, проложив себе широчайшую трассу, унеслась столь же быстро, как и появилась. О ней напоминали лишь сметенные на ее пути дома и отсутствие огня в тех местах, где он недавно бушевал. Где-то далеко отсюда, в горах, находилось водохранилище, которое жители города называли Хрустальным – за чистоту воды, в нем находившуюся. Высота плотины, сдерживающей это озеро, была не менее ста метров. Я подумал об этом, понимая, что ни плотины, ни водоема больше уже не существует…

Постепенно, из многочисленных трещин и ям, в земле вновь стали появляться вначале слабые, а потом все более усиливающиеся огоньки. Видимо, в недрах было нечто такое, что давало им силы опять вырваться на поверхность, несмотря на то, что только что, по городу прокатилась эта водяная масса. А вслед за пробившимся огнем, стали раздаваться и взрывы. И тогда, едва исчезнувший было запах гари и дыма, опять стал забивать собой воздух, мешая нормально дышать.

Меня снова вырвало. Кровь, грязь, – такая смесь, что от одного ее вида я еще раз схватился за грудь, желая разодрать себе ребра, чтобы выпустить эту тошнотворную слизь, забившую мне внутренности. С мутными, плохо видящими глазами, я на дрожащих ногах отошел в сторону, и, наклонившись, зачерпнул ладонью, из оставшейся после наводнения лужи, воды. Мне не хотелось пить, но я желал прочистить горло и рот, чтобы не ощущать мучительных позывов к рвоте. Едва я поднес ладони к лицу, как у меня снова начался этот жуткий спазм, и я скрючился, больно ударившись головой о камень. Многочисленные порезы и ушибы, начали давать о себе знать – я стал их чувствовать, хотя раньше не успевал даже заметить, где и когда их получил. С разбитой брови капала кровь, заливая мне глаз и мешая нормально видеть то, что передо мной находилось. Я смыл ее водой и выпрямился.

Вода из озера не только пробила себе дорогу на улицах города, унесясь неведомо куда – она еще и принесла с собой из тех мест, где пронеслась, все, что захватила по пути. Наполовину засыпанная грязью и обломками, завалившись на один бок, передо мной лежала яхта. Совсем недавно это было первоклассное судно, мечта многих людей. Отделанная по последнему слову техники, оснащенная компьютерным управлением, украшенная и расписанная как игрушка… От всего этого не осталось, ровным счетом, ничего. Весь корпус был измят, вдоль киля шла трещина, а все надстройки на палубе были сметены. Если в ней, кто ни будь, и находился, то участь последних была уже решена – после того, как яхту протащило через полгорода, а до того она пронеслась вместе с водой от водохранилища до его границ, живых в ней быть уже не могло. Я доковылял до нее и вцепился руками в борта, дабы обрести себе опору и не упасть. С меня стекала грязь, вся оставшаяся одежда была мокрой насквозь и изорвана, так, что на мне практически ничего не осталось. Я тупо смотрел на большую рыбину, которая валялась под днищем яхты, и сам чувствовал себя такой же рыбой – выброшенной из привычной среды и задыхающейся от недостатка воздуха.