На развалинах мира

Оглядевшись вокруг — насколько хватало этого скудного света начавшего тускнеть фонаря — я увидел, что ко мне со всех сторон тянутся руки. Вначале, я отшатнулся, подумав, что сейчас они все вцепятся в меня и уже не отпустят, но потом опомнился. Большинство давно мертвы, а если кто еще и дышал — не мог ни видеть, ни понимать. Все они безнадежны — я не могу вытащить ни одного. Изувеченные тела, переломанные конечности, раздробленные головы — даже этого света хватало, чтобы увидеть, что довелось им испытать в последние минуты. У кого-то глаза вздрогнули и открылись — они молили о помощи, или хотя бы о том, чтобы я прекратил муки их владельца. Но тогда я еще не мог убить человека… Даже для того, чтобы избавить его от невыносимых страданий. Глаза это поняли — говорить он уже не мог, так как все лицо человека буквально раскрошено и залито кровью — и медленно закрылись. Стиснув зубы, я стал молча выбираться отсюда — к своей, все еще такой далекой цели. К горлу подступал непрошеный ком — я не мог не сочувствовать им, вынужденным ждать своего конца, вдали от родных, и в полном неведении того, что с ними случилось. Но я и сам был недалеко от того, чтобы оказаться в том же положении. Пару раз нога срывалась в дыры, и я едва успевал застыть на месте, чтобы не сломать ее в самый неподходящий для этого момент. Стронутая неосторожным движением, стальная балка накренилась и проскользнула мимо головы — я чудом успел наклониться, она с грохотом ударила в стену, вызвав новую серию обвалов. Я уже не различал, по чему, а может — и по кому, иду… Снова какое-то отупение овладело мною — как защитная пленка, сквозь которую уже ничто не могло проникнуть. Но судьбе было мало того, что я уже видел — и она преподнесла мне на прощание эпизод, забыть который стало невозможно…

Мне показалось, что я заблудился и ползу в обратном направлении — а это было вполне возможно среди такого нагромождения. Метнулся в одну сторону, другую — и рука, искавшая опоры, уперлась в чье-то тело. От неожиданности я отдернул ее назад, а потом, придвинувшись поближе, направил луч фонаря перед собой. Впереди находилась девочка, примерно десяти, может, двенадцати лет. Она лежала на спине, с закрытыми глазами. Осветив ее полностью, я понял, что она тоже навсегда останется в подземелье — ее живот полностью разворочен металлическим штырем, а ступни на одной ноге вообще нет — ее оторвало. Обе руки она сложила на животе — боль, которую испытывала, должна быть невыносимой… Я коснулся ее потемневшего лица — жалость на минуту заставила меня позабыть, что нужно спешить, чтобы не оказаться лежащим рядом и том же положении. Машинально смахнул пыль с ее губ — и она раскрыла их, отчего я задрожал всем телом…

— Папа…

Я остолбенел. Она так и не открыла глаза — а если бы смогла, я бы, наверное, закричал…

— Ты… Здесь?

— Да! Да! Я здесь! — я вдруг понял, что не должен ее сейчас разочаровывать — в миг ее последней надежды. На измученном лице появилось жалкое подобие улыбки…

— Ты… со мной?

— Да! Я с тобой! Я вытащу тебя, и все будет хорошо! Только потерпи еще немного

— Да. Я потерплю…

У нее шевельнулись пальцы, и я взял их в свою ладонь. Они полностью утонули в ней, такие маленькие и холодные… Через секунду она умерла. Не было ни последнего вздоха, ни слова. Она даже не дернулась. Так, словно вдруг разом остановились часы. Шли, шли, и сразу, без предупреждения… и все.

Я глухо застонал. Мне уже столько раз приходилось видеть смерть за прошедшие часы, во всех ее обличьях, но гибель ребенка, кажется, оказалась непереносима… Я стал уползать — и вовремя. Валун, до того державшийся неизвестно на чем, сполз и прикрыл собой и тело девочки, и то место, где я только что был. Теперь, уже не стыдясь, и не смущаясь, обыскивал карманы попадавшихся трупов — там могли оказаться спички. А свет фонарика становился все тусклее и тусклее. И остаться без него в самый ответственный момент просто нелепо. Когда я наконец-то дополз до ямы, то был вымотан так, словно преодолел длиннейшую дистанцию. Даже идти по рельсам оказалось легче, чем пробираться сквозь завалы на платформе. Сказывалось все — и сумасшедший бег на поверхности, и многочасовое нахождение под землей. Силы мои не могли быть безграничны, и я с удивлением подумал, что такой выносливостью просто не мог обладать… а они еще были! Но расслабляться еще рано — яма находилась передо мною, и теперь нужно решить, как ее преодолеть и не присоединиться к лежащим, на дне.