На развалинах мира

Похоже, что землю проборонили гигантским плугом. Иного объяснения я не находил. А затем забыли разровнять… Она простиралась далеко от города, охватывая все его видимые пределы полукольцом. Скорее всего, выйди я сразу на юг от своего холма, уперся бы в эту перепаханную пустошь сразу. При достаточно скудном свете становилось ясно, что подобная картина ждет везде. Где-то там, за пределами видимости, за этой разрытой степью и могли находиться горы. Мне даже показалось, что я вижу их снежные шапки — но, сколько ни напрягал глаза, подтверждения не нашел. Видимость хоть и улучшилась, но не настолько. Самое большее, на что можно рассчитывать — пятьсот, шестьсот метров. Далее пелена.

Я опустил глаза вниз. Земля под ногами не имела привычного цвета. Скорее, наоборот. Она стала чуть ли не желтой, отчего я вначале испытал легкий шок. Набрав горсть, помял ее в ладонях и убедился что это, все-таки, земля, а не песок — структура почвы не изменилась. Мне стало не по себе — вдруг, она вся поражена радиацией, и это настолько серьезно, что даже прикосновение к ней может вызвать заболевание? Я сразу разжал пальцы — и она осыпалась к моим ногам.

Что-то заставило меня еще раз нагнуться. Среди комочков, растиравшихся в ладонях, обнаружилось несколько вкраплений, словно кусочков расплавленного стекла. Они были с неровными закругленными краями. Вероятно, все уничтожающая на своем пути огненная волна от чудовищного взрыва пронеслась именно здесь… А значит, взрыв, чей грибовидный столб стоял у меня перед глазами, мне не привиделся. И, что бы мне ни казалось, он, все-таки, был. Огненный вихрь, затмивший собой весь горизонт, теперь вспомнился так отчетливо, что сомнения просто улетучились…

Я задумался. Мои странствия показали — вся сила взрыва оказалась направлена почему-то не в разные стороны, что вроде соответствовало логике, сколько в сторону от самого города. Это было видно даже в те минуты, когда замечать что-либо было вообще невозможно. Но я заметил — а сейчас вспомнил. Шапка, сорвавшаяся с верхушки атомной ножки, медленно и неудержимо валилась куда-то сюда — в те места, где я сейчас находился. Нет, конечно, она затронула и город… Особенно — воздушной волной! Но самая смертоносная, лучевая — что, если она сильнее всего проявилась именно здесь? От волнения я еще раз выронил землю… а потом горько усмехнулся. Смерть… Она столько раз была со мной, что я успел к ней привыкнуть. Возможность погибнуть предоставлялась неоднократно. Пришло в голову и другое — а что, если это излучение и погубило все живое, пока я был в подземелье метро? Все это непонятно и сложно. Разобраться, не имея никаких специальных знаний, рассуждая как дилетант… Я решил, что если и умру, то не от радиации. В противном случае, это могло случиться со мной уже сотни раз.

А земля, раскинувшаяся впереди, сколь хватало видимости, неровными грядами жутко вспаханного поля, хранила молчание… Не летали птицы, не бегали звери. Может быть зима — не самое подходящее для живности время? Но, хоть самые выносливые, могли остаться? Тараканы, например…

Мне здесь больше нечего было делать. Я увидел все, что хотел увидеть и добавил к своим открытиям еще одну страницу. Пытаться пройти через эти земли — безрассудство полнейшее. В них можно заблудиться и бродить, пока не откажут ноги.

Я возвращался через границу города, делая крюк к северо-востоку. Болота еще не показалось, и хотелось точно определить его края. Оно пугало меня куда больше, чем привычные развалины домов — вдруг, оно станет расползаться и поглощать все эти холмы из зданий? Но только через три дня после того, как я свернул, оно дало о себе знать — испарениями и чавкающими звуками, слышными издалека. Оно выступило темной массой перед глазами. Мои опасения не подтвердились. Болото не проникало в город, а уходило от него — еще дальше на восток. Я не мог знать, насколько далеко оно тянется, но полагал, что территория, охваченная затоплением, может простираться очень и очень глубоко. Конечно, это было не совсем настоящее болото — но оно обещало стать таковым в будущем. Вода еще слишком свободно перекатывалась, гонимая ветром, и ее не сковывало льдом — хотя от мороза порой заиндевали ресницы т брови на лице. Но, когда вернется тепло, и все вокруг порастет травами — здесь начнется яростная борьба за жизнь. Появятся насекомые, вернутся птицы, возможно, заведутся рыбы. Все это еще должно появиться…

С походами на восток я изучил эту часть города более или менее подробно. Естественно, что запомнить все закоулки среди развалин оказалось невозможно. Но, как бы там ни было, на карте в подвале добавилось много новых рисунков и набросков. С каждым разом я уходил еще дальше и приходил в подвал все позже и позже назначенного самому себе срока.