На развалинах мира

Постепенно вырисовывалась полная картина. Хаотичное нагромождение линий, символизирующих отдельные улицы и проспекты, точки возвышенностей, крестики, указывающие на провалы и пустоты и черточки в виде шалаша — укрытия. Их я особенно тщательно запоминал и обозначал на карте. Вылазки за пределы подвала не прекращались ни на день — усидеть в нем я не мог, начиная отчаянно тосковать по родным лицам. Приходил, приводил себя в порядок — что заключалось в ванне и бритье порядком отросшей щетины, стирке, смене белья. Потом отсыпался, сколько хватало сил, и опять уходил. Не все дома оказывались разрушенными полностью — встречались и такие, в которые, при известном риске стоило проникнуть. Это было рискованно. Но иным путем, найти что-либо нужное среди руин, из того, что не имелось в моем подвале, нельзя. Все давно занесено, и увидеть искомое в бурой массе, слипшейся под воздействием ветра и воды, стало слишком сложно. Так продолжалось, пока я, позарившись на кресло, которое невесть как занесло на уступ покосившегося здания, едва не свалился вместе со стеной дома. Она зашаталась, как раз когда я почти добрался до вершины. Как успел спрыгнуть и не попасть под обломки? Могу ответить — такому прыжку мог позавидовать и горный лев. Я же считал себя человеком… С появившимися невесть откуда и почему, почти сверхъестественными способностями. Способностями, более присущими оборотню, из фильма ужасов. Или… Тому монстру, чей труп так удачно попался мне на глаза во время моих предыдущих скитаний. Но, слава небесам, таковые здесь не водились. Пока не водились… Мне до сих пор не попадались ничьи следы, и я все больше уверялся, что таскаю с собой всю эту груду железа совершено напрасно. Так я стал оставлять дома широкий и длинный нож. Потом — копье. Оставался топор, и если бы он не был мне необходим, чтобы нарубить дров, то стал бы ходить только с одним ножом. Дважды посетил Гейзер. Он работал, не переставая, как часы. Я еще раз проверил его по времени — интервалы не сократились ни на минуту. Зато озеро, которое тогда было всего метров восемь в диаметре, превратилось в настоящее — около пятидесяти. И были все предпосылки, что оно не станет меньше. Гейзер находился на небольшом возвышении, и вода скопилась в нем, как в чаше. Рано или поздно она найдет себе проход, и озеро сразу уменьшиться в размерах. Но пока вода лишь просачивалась небольшими ручейками по нескольким краям — это обеспечивало вытекание излишков, грозящих снести плотину. В трех часах — или полутора километрах? — от него, возвышалось приметное здание. Оно сложилось так, что все его стороны образовали пирамиду. Я поднялся на самый верх и посмотрел на город с высоты не менее двадцати метров. Здание оказалось на горе, образовавшейся в результате подъема земной коры, и обзор с него открывался великолепный…

С высоты я увидел еще несколько озер, подобных озеру Гейзера. Они соприкасались берегами и были одно меньше другого. Все — правильной округлой формы и издали напоминали несколько монеток различного достоинства. Я так и подписал их на карте — Монетные озера. Впоследствии пожалел, что поторопился — когда встретил нечто такое, что имело к деньгам куда более близкое отношение.

За озерами тянулся разрушенный железнодорожный вокзал. Как и все вокруг, он оказался снесен до основания, не уцелели ни само здание, ни площадь, ни даже рельсы самой дороги. Они были вывернуты из земли и скручены самым немыслимым образом. Шпалы валялись, где и как попало. Поезда, которые я видел, сгорели и почти полностью засыпаны землей, если точнее — той смесью из постоянно осаживающегося пепла и грязи, которая падала с небес. Бродить там оказалось нисколько не легче, чем других частях города.

Таких примет, как пирамида или вокзал, на карте накопилось уже много. Я сносно представлял весь город и видел, что не изученной остается только часть за руслом реки. Собственно, единственное направление, которое могло считаться доступным и стоящим внимания — это как раз и было путешествие вдоль бывшего берега самой реки. Ни в странные, желтые земли-пески, ни вдоль озера, идти не хотелось. В провал — вообще, трудно даже представить… Правда, оставались еще и земли, располагавшиеся за пределами самого города — строго на юге. Дойдя до краев, я не решился идти туда слишком далеко — да и не видел в том смысла. Искать там кого либо? Среди голой степи? Если людей нет в городе — откуда им взяться тут? Правда, за ними мне показалось, что блеснули верхушки скал, о которых раньше и не подозревал. Было очень странно увидеть горы так близко. Но может быть, лик земли изменился так сильно, что весь город каким-то образом переместился к ним поближе? После того, как я увидел провал, удивляться уже нечему…