На речных берегах

Есть немало птиц, которым для гнезда нужно строго определенное место. Нет места — не будет и гнезда. Дятел, не найдя в лесу больного дерева, попытается выдолбить дупло в стене лесной сторожки, но никогда не станет ковырять земляной обрывчик. Скворцу и стрижу годятся для гнезда и щель, и дупло, и домик, но чтобы обязательно была крыша над головой. Аист сложит толстый помост на дереве или безглавом церковном куполе, но никогда не сделает этого на земле. Чомга строит гнездо только на воде, ласточка-береговушка — в норке, щегол — на ветке. Гнезда кряквы находят в глухой ольховой чаще и в открытой степи, на кочках среди болота и на чердаке большого дома в центре города, на земле, в дупле, на куче сплавного мусора, в грачином или ястребином гнезде, около воды и далеко от нее, в ящике и камышовом шалашике, сооруженном специально охотниками.

Утята кряквы не знают страха перед высотой и без замешательства прыгают на зов матери с крыши или дерева, будь внизу густая трава или голый асфальт. Падают, не кувыркаясь, словно спускаются на парашютиках, растопыривая пальцы перепончатых лапок. Пух на утятах такой густой, а сами так легки, что скорость падения и сила удара о землю не опасны для жизни. Спрыгнул последний — сбились гурьбой и побежали за матерью к воде. Есть в первый день не хотят. А когда захотят, просить не станут: каждый собирает то, что пригодно для пищи. Ловят на траве комариков, снимают с нее мелких улиточек, глотают сочную ряску, выцеживают из воды самую крошечную живность, охочи до разных семян. Программа утиной жизни довольно проста, и учить малышей ничему не приходится. Их надо только предостерегать, предупреждать да защищать, пока совсем малы. И все эти хоть несложные, но заботы выпадают на долю одной лишь матери.

Пока она три-четыре недели бессменно сидит на гнезде, защита от врагов у нее одна-единственная: быть невидимкой, не вздрогнуть от внезапного испуга. И не всегда даже угроза собственной жизни заставит ее взлететь, оставив врагу яйца. А главный враг кряквы — ворона. Есть и другие враги, их немало, но ворона чаще всех грабит гнезда, утаскивая яйца, она же ловит птенцов-пуховичков прямо на глазах у матери. Одна воронья пара может обездолить всех уток, гнездящихся по соседству.

Когда утка становится наседкой, ее селезень еще несколько дней бродит неподалеку как сторож, а потом исчезает навсегда. Оставаясь прежним красавцем, он ищет не новую подругу, хотя весна еще не кончилась, а таких же, как сам, бывших семьянинов. По двое, по трое дремлют они день-деньской на плесиках, летают и плавают мало. А потом, собравшись холостяцкой стаей, улетают на большие степные озера с крепкими камышовыми зарослями, на тихие затоны, в непролазные плавни. Впрочем, если поблизости найдется надежное место, то остаются и там меняют свой семицветный наряд на рябенькое утиное оперение. У каждого разом выпадают все полетные перья, и птицы на месяц становятся словно бескрылыми. Такие селезни семье не опора и не защита. И без того слабые голосом, самцы на линьке совсем замолкают, чтобы ничем не выдать свое прибежище. Но их отыскивают береговушки. И пока не намокло и не утонуло линное перо, ласточки собирают его, чтобы выстелить им в норках свои гнезда. Самки-кряквы меняют свое оперение тоже, но остаются при выводке до тех пор, пока их утята не станут взрослыми. 

Ласка

Кончалась долгая январская ночь на Усмани-реке. Как дым над деревенской улицей, повис над ее темными быстряками белый пар. Плюхнулся в воду бобр, волоча за собой корявую ветку ивы, чтобы догрызть ее в жилье. Кто-то шевельнул заиндевевшие тростники на берегу затона. Треснула в уреме ольха, и эхо, как от выстрела, метнулось через весь луг, замерзая на лету. При таком морозе даже мышь не проскочит бесшумно по скрипучему снегу. Послышался звук коротких прыжков: с той стороны реки через плес скакал какой-то темный зверек. У берега он застрял и как будто не сам выбирался наверх, а кто-то ему помогал.

Свет остывшей ущербной луны и серый, долгий рассвет не позволили разглядеть как следует странного зверька, хотя по росту его можно было принять за водяную крысу. Ей бы сейчас под снегом рыться, а не бегать по белому снегу, рискуя собственной жизнью: еще не спрятались в дупла черноглазые неясыти. Но когда поднялось солнце, короткими голубыми тенями на лугу и реке обозначилась четкая цепочка двойных следочков, которые рассказали, что с того берега на этот несла свою тяжелую добычу ласка. Белизна ее шерстки выделяется на искрящемся снегу только в солнечную погоду. В снегопад же, в сумерки, ночью, если бы не черные кончик носа и глаза, был бы белый хищник настоящей невидимкой.