На рейде "Ставрополь" (СИ)

- Ты гениальный капитан, Гарри! - сказал он Скотту в восхищении. - Другого такого капитана нет на всем белом свете!

Американец прищурил глаза и улыбнулся:

- Ты не прав, друг Август, - сказал он довольно убежденно, - ты не полный правда сказал.

- Почему же?

- Потому. Ты сказал, что я такой есть один. Ты не есть прав в это дело.

- Но почему же?

- Нас таких на весь свет есть три-четыре. Ты тоже есть такой...

Вечером на "Ставрополе" было незапланированное празднество. Духовито запахло забытым свежим хлебом, матросы задымили самым настоящим трубочным американским табаком. А Шмидт распорядился выдать команде по две чарки водки: такое здесь бывало далеко не всегда.

Когда утром следующего дня "Нанук" уходила из Чифу, на мачтах "Ставрополя" были подняты флаги расцвечивания: "Счастливого пути!". И шхуна немедленно ответила: "Счастливо оставаться!"

Почему-то Шмидту подумалось: ровно семь лет назад встретились они впервые с этим хорошим парнем - американским капитаном, с его "Нанук". И вот - не заржавела дружба, не потускнела с годами. А что будет с тобой, "Ставрополь", еще через семь лет?..

Через семь лет

Давайте ненадолго оставим наших героев в столь трудном для них положении и мысленно, исполняя желание капитана, перенесемся на семь лет вперед, в те времена, когда "Ставрополь" вновь вернулся к выполнению своей главной задачи - освоению Крайнего Севера государства Российского. Тогда вместо заболевшего Шмидта на него был назначен уже другой капитан - известный морской ас и исследователь окраинных северных морей - Павел Георгиевич Миловзоров. Счастливая случайность сохранила до нашего времени дневниковые записи капитана о навигации 1928 года. Перелистаем же его беспристрастно, этот своеобразный рейсовый отчет, ничего к нему не прибавляя, ничего и не убавляя...

24 июня. Сегодня, наконец нам удалось сняться с якоря и взять курс на японский порт Хакодате. Я пишу "наконец" потому, что предыстория начала нашего плавания довольно-таки сложная. Мы должны были отплыть в восемнадцатый по счету полярный рейс еще 15 июня. К сожалению, в порту были серьезно затянуты ремонтные и погрузочные работы. 23 июня утром, когда все дела наши тяжкие в трюмах и доке с грехом пополам были завершены, я дал команду выйти в открытое море для проверки компасов и хода судна. По возвращении нас еще "немного" догрузили - уже сверхнормативно! - керосином и бензином для "Якутторга".

И наконец сегодня мы все-таки снялись с якоря окончательно. На борту у меня тридцать девять человек судового экипажа, двадцать взрослых пассажиров и семеро детей. Груза разного в трюмах 312,6 тонны. Кроме того, на палубе 102 тонны машин и топлива. Всего же вес принятого груза составил 1356,7 тонны. Что и говорить, тяжеловато!

26 июня. В 6 часов 45 минут утра прибыли в Хакодате. Японские власти приступили к приемке парохода, и уже через час было дано разрешение на сообщение с берегом. Приняли значительный груз овощей - картофеля и капусты, консервированного мяса. Вечером взяли курс на Петропавловск.

3 июля. Петропавловск встретил нас довольно недурной ясной погодой. Провели быстренько необходимые грузовые операции, приняли воду. Следуем сейчас курсом на Уэлен. Ветры переменные, существенных препятствий ходу не оказывают. А вот волнение - очень сильное. В районе перехода встретили полосы рассеянного легкого льда. Раньше в этих широтах ничего подобного наблюдать мне не приходилось: только чистую воду.

10 июля. Сегодня в пять утра вошли в Ледовитый океан. Много раз приходилось мне входить в его суровые воды, но каждый раз при этом вновь и вновь испытываю волнение. В тот же день встали на якорь у селения. Здесь, в Уэлене, мы выгрузили горючие материалы и приняли на борт два вельбота американского производства и двух пассажиров - работников Дальторга. Запросил сведения о состоянии льдов. Утешительного мало: прошедшая зима была в этих местах на редкость суровой. Прибрежный припай в течение зимы дважды угонялся от берега.

11 июля. Следуем к мысу Северному в сложной ледовой обстановке. При ясной видимости горизонта с вершины мачты повсюду вокруг, куда хватает глаз, видны льды и льды, причем льды торосистые. Во второй половине дня их состояние ухудшилось. В их составе начали встречаться непроходимые ледяные поля. Идем самым малым ходом: боязно, да и рисковать понапрасну не хочется. Вокруг, на нашу беду, еще и туман упал. Рискуем быть увлеченными льдами в дрейф. Самочувствие у меня по этому поводу самое неприятное.

12 июля. В полдень удалось после сложной и тяжелой лавировки выбраться к мысу Онман в прибрежную прогалину. Льды здесь рассеянные, позволяющие продвигаться вперед переменными ходами. Водного пространства от прогалины к северу нами не наблюдается.

13 июля. Итак, затор! До мыса Северного всего пятнадцать миль, а мы уперлись в сплошные непроходимые льды, закрывающие весь горизонт. Дал команду остановиться и ждать улучшения ледовой обстановки. Другого выхода не вижу, да и нет его вовсе.