На реках вавилонских

Прежде чем выйти из дома, я попытался хорошенько спрятать младенца под курткой. Младенец потянулся, выгнул спину и заорал. Он ни во что не ставил тепло и темноту под моей курткой. Так что я поспешил по обледенелым кочкам к себе домой и внес его в квартиру. Там я положил его на свою койку и позволил ему орать, сколько его душе угодно.

Почему какой-то младенец должен был мешать мне в моих приготовлениях? Левой рукой я заботливо сложил вышитые платки, заботясь о том, чтобы угол прилегал к углу, затем я их понюхал и уложил обратно в форму для кекса. А те платки, которыми я уже воспользовался, отнес на кухню и намочил в холодной воде, выжал и один за другим вытащил из умывальника. Их ткань, прежде такая гладкая, сейчас издавала какое-то противное шуршание. Времени на то, чтобы отнести эти платки в прачечную и там выгладить, у меня не было. Но вид их меня так тревожил, что я одной левой тщательно уложил их в пакет и выбросил в помойку. В шкафу на обычном месте лежала упаковка хрустящих хлебцев, ничья посторонняя рука не бралась за них прошлой ночью, и с чувством удовлетворения я установил, что последнего ломтика мне еще хватит на завтрак. Пустую упаковку я свернул и выбросил.

Как только я открыл дверь комнаты, младенец, все еще лежавший на спине, повернул ко мне голову и стал следить за каждым моим движением. Я уже не мог запереть дверь, — ворвавшийся ко мне сосед сломал замок. Я отодвинул нож вправо, к разделочной доске, чтобы лежал строго параллельно краю доски, на расстоянии пальца, острой стороной вовнутрь.

Вода закипела. Напротив своего прибора я разложил ручное зеркальце, мыло и старый помазок. Бритву и два лезвия поместил возле маленькой миски с водой. Большую миску я мыл, пока левая рука не онемела, поскольку она не привыкла управляться одна со всеми делами. Когда закипела вода, вместе с ее клокотанием мой слух уловил и крик ребенка. Грудным младенцем он уже не был, — с тех пор, как я заглянул в его глаза и понял, как алчно и требовательно оглядывает он свое окружение, я стал считать его уже человеком, ребенком с притязаниями человека, который кричит не потому, что может кричать, а потому, что хочет. От крутого кипятка на "нескафе" выступила пена.

— Ну как она, все время плакала? — Отец ребенка постучал и вошел, прежде чем я успел выключить кипятильник и открыть ему дверь.

— Кто "она"?

— Малышка, кто же еще. — Он взял ребенка с кровати и покачал головой, будто в том, что ребенок орал, было нечто необыкновенное. И прижал малышку к себе, словно часть тела, которой ему долго недоставало.

— Ребенок, возможно, проголодался, но у меня только и есть, что последний ломтик хрустящего хлеба.

Он повернулся к жене, которая осталась стоять в дверях. Носовым платком я вытер ручку бритвы, однако хватка моей левой руки была слишком слабой, чтобы протереть еще и бороздки.

— Глядите в оба, — сказал мужчина, погрозив мне пальцем. — Что-то готовится. На вашем месте я бы смылся. — В этом предостережении звучала искренняя озабоченность. Это подтверждало мою догадку: он хотел отвести от меня опасность, но не потому, что относился ко мне как к другу или сообщнику, за чью жизнь он беспокоился, а потому что я, по его мнению, работал в той же организации, что и он. Кто-то, возможно, нашептал ему, что меня считают агентом госбезопасности.

Он погладил ребенка по головке.

— Вы только не тяните, поторопитесь, пока они еще не стоят у вас под дверью. — Он нервно жевал спичку и гонял ее из одного угла рта в другой. Возможно, это была та самая спичка, которую я воткнул в замок на моей двери. В его изможденном лице с грубыми чертами проглядывал страх. Заметив это, я стал вертеть его угрозы и предостережения так и сяк, пока они не сложились в боязливую просьбу убраться с лодки, которая грозит опрокинуться, если кого-то в ней убьют или выкинут за борт. Никому не хочется, чтобы лодка опрокинулась, особенно если на руках ребенок, а рядом женщина, видимо, совершенно неспособная ухватиться за спасательный круг, а скорее готовая пойти ко дну, быстро и безропотно.

— Вы не могли бы сейчас оставить меня в покое, мне надо кое-что сделать. — Я положил левую руку на ручку двери и ждал, когда он скроется в коридоре.