На ринге ствол не нужен

Велиханов стремительно поднялся на ноги, но потерял равновесие и непременно грохнулся бы лицом вперед, если бы подскочивший следом за ним с лавки Мухалишин своевременно не подхватил Леонида за локоть. Хватка у Петра была жесткой и уверенной. Он же подал Велиханову и шарф.

– Я только оденусь, – предупредил Мухалишин.

– Хорошо. Я подожду.

На сборы боксеру понадобилось не более четырех минут. Он торопился и даже не стал принимать душ после изнурительной тренировки. Велиханов действительно ждал его, привалившись к дверному косяку. Мужчины вместе вышли из тренировочного зала, и Мухалишин запер помещение на ключ.

– Пойдемте?

Велиханов согласно кивнул. Они покинули здание комплекса, и Мухалишин повел своего мотающегося из стороны в сторону спутника к «Ниссану». Загрузил его в салон на переднее сиденье. Сам сел за руль. Автомобиль вырулил с парковки и устремился к центру города. Велиханов откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Мухалишин покосился в его сторону. Неужели его последняя уловка окажется совершенно напрасной.

– И как же так получается, Леонид Павлович? – вновь осторожно затронул он интересующую его тему. – Неужели ничего нельзя было сделать?

– С чем? – Велиханов почти титаническим усилием воли выдернул себя из состояния дремы.

– С тем, чтобы противостоять навязанным вам правилам игры?

Мухалишин не был уверен на сто процентов, что речь идет именно о том, о чем он предполагал. Велиханов говорил туманно и неясно. Петр и сам старался придерживаться той же тактики, опасаясь спугнуть собеседника и заставить его замкнуться. Однако что-то подсказывало Мухалишину, что он на верном пути. Уж слишком много случайных обмолвок, перекликавшихся с теми слухами, которые доходили до него раньше.

Велиханов хранил молчание. Последний вопрос собеседника был попросту пропущен им мимо ушей. Его рассеянный взгляд скользил по расположенным вдоль дороги серым строениям.

– Леонид Павлович, – окликнул его Мухалишин.

– Тормозни-ка вон у того магазинчика, – Велиханов взмахнул рукой. – Я уже бывал там прежде. Можно взять бутылочку хорошего коньячку. У них есть. Или лучше две?

– Одной будет достаточно.

Мухалишин прижал «Ниссан» к обочине, и, прежде чем он успел выключить двигатель, его пассажир с небывалым проворством выскочил из салона под начавшийся легкий дождик. Словно это и не он пару минут назад клевал носом. Едва не оступившись на бордюре, но все же сумев удержать равновесие, Велиханов толкнул от себя стеклянную дверь магазина и шагнул внутрь. Очереди у прилавка не было. Магазин вообще был пуст, если не считать продавщицы, сосредоточенно перебиравшей что-то в коробке из-под «Орбита». Велиханов ткнулся животом в прилавок.

– Коньяк есть?

– Какой вам? – продавщица отложила коробку.

– Армянский. Две бутылки дайте.

Он ворохом вынул из кармана деньги, и на пол посыпалась мелочь. Две пятидесятирублевые купюры закружились в воздухе, а потом осели рядом с монетами. Велиханов, казалось, и не заметил этого. Или демонстративно не стал обращать внимания. Продавщица сняла с полки две бутылки «Наири» и аккуратно поставила их на прилавок перед покупателем. В дверях появился Мухалишин, но проходить вперед не стал.

– Сколько с меня?

– Пять семьсот.

Велиханов отдал ей шесть тысячных купюр, гордо отмахнулся от предлагаемой сдачи, двумя руками вцепился в горлышки бутылок, развернулся и пошел на выход.

– Зачем две? – Мухалишин отступил в сторону, пропуская его и одновременно открывая дверь левой рукой.

– Про запас, – Велиханов криво усмехнулся. – Знаешь, как гласит известная в народе поговорка? Сколько водки ни бери, все равно три раза бегать. К коньяку это тоже относится. Особенно к хорошему коньяку. А это хороший, – он потряс одной из бутылок перед носом Петра. – Сам Уинстон Черчилль любил такой. Значит, он того стоит? А? Ладно, пошли, брат.

Они вернулись к машине.

– Может, вас лучше домой отвезти, Леонид Павлович?

Мухалишин уже не питал иллюзий относительно предстоящей задушевной беседы с директором «Атланта». Не в том тот был состоянии. Несколько случайно вырвавшихся фраз – вот и вся кульминация угрызений совести. Острая вспышка – и не более того. Сейчас Велиханов скорее был настроен на продолжение грандиозной попойки, чем на самобичевание. Подходящий момент оказался безнадежно упущен. А куролесить по городу просто так с пьяным идиотом, да еще всю оставшуюся ночь, Мухалишину вовсе не улыбалось.

– Домой? – Велиханов распахнул дверцу «Ниссана» и плюхнулся на сиденье. – Ты с ума сошел? Дома-то какого хрена мне делать? Дома – жена. Ужас, Петруша, просто ужас. Ты сам-то женат?

– Нет.

– Счастливый. Если когда-нибудь надумаешь жениться, сразу заводи себе любовницу. Только сразу. Понял? Не тяни с этим. Тогда и брак дольше продержится. Крепче будет… За счет любовницы… Кстати!