На родине предков

— Мои услуги не будут стоить вам ни цента.

Прежде чем она успела ответить, он распахнул дверь и вышел на улицу, слишком переполненный чувствами, чтобы говорить.

Джоанна появилась возле него, выражение ее лица было серьезным.

— Вы можете что-нибудь сделать?

Он покачал головой:

— Это один из самых запущенных случаев чахотки, который я когда-либо видел. Ума не приложу, как мальчику удалось прожить так долго. Я удивлюсь, если он протянет еще двадцать четыре часа. Если есть в этом мире хоть какое-то сочувствие к страждущим, то он не очнется от этого наркотического забытья.

— На все воля Божья, — спокойно проговорил отец Костелло.

Клей вскочил в седло и взял поводья в правую руку:

— Это как посмотреть, отец. Я предпочитаю думать, что мальчик был обречен со дня своего зачатия, потому что родился в свинарнике и вырос в условиях, которые я счел бы неподобающими для своей лошади. — Он повернулся к Джоанне с посуровевшим лицом: — С вашего позволения, я оставлю вас здесь. Что мне сейчас требуется, так это выпивка. Увидимся вечером.

Прежде чем она успела ответить, Клей резко тронулся с места и быстро поскакал по улице к трактиру Кохана.

Там он выпил одну порцию, потом другую, и полчаса спустя, на обратной дороге в Клермонт, воспоминания об изможденном детском личике на время утратили свою остроту.

Глава 4

Стоял чудесный вечер, теплый, но несколько душноватый, и в воздухе уже довольно явственно звучали громовые раскаты, когда экипаж свернул в большие железные ворота и быстро покатил по широкой аллее в направлении Драмор-Хаус.

Клей высунулся из окна и с интересом рассматривал имение. Это был особняк в позднем георгианском стиле, стоявший среди великолепных декоративных садов, в окнах уже зажегся яркий свет. Джошуа остановил экипаж прямо у лестницы, ведущей к парадной двери, два лакея поспешили к ним, и один открыл дверцу экипажа для Клея.

Тот чуть помедлил в портике, глядя на парк, в сторону дороги. Небо было латунно-желтым, а за черным массивом деревьев столб дыма поднимался над трубой сторожки. Как будто снова вернулся тот, другой мир, мир уютной и изобильной жизни, который умер с войной, и Клей вздохнул и вошел в широкий холл.

Лакей взял шляпу и плащ, и Клей передал свое приглашение высокому седеющему дворецкому, который бесстрастно прочитал его и поклонился.

— Сэр Джордж ожидает вас в оранжерее, полковник Фитцджеральд. Вот сюда, сэр.

Клей последовал за ним по широкому, устланному ковром коридору к обитой зеленым сукном двери, которую дворецкий распахнул. Они двигались по дивному царству влажной жары и диковинных растений. Широкие зеленые листья и сплетенные стебли образовывали над проходом арку, экзотические цветы яркой окраски, которых он прежде никогда не видел, в изобилии росли повсюду.

В центре оранжереи было свободное пространство, где стояли плетеный стол и несколько стульев. Человек в вечернем костюме был занят тем, что подрезал лозу, на руках его были кожаные перчатки.

— Полковник Фитцджеральд прибыл, сэр Джордж, — сообщил ему дворецкий.

— Благодарю вас, Хаммонд. Скажите моей племяннице, что мы присоединимся к ней через полчаса. — Он говорил, не оборачиваясь, голос был сухой и четкий.

Дворецкий ушел, а Клей присел на край стола.

— Надеюсь, вы простите меня, полковник, — сказал сэр Джордж. — Я занят весьма деликатным делом. — И почти сразу он довольно крякнул и повернулся, снимая перчатки.

Джордж Гамильтон был лет шестидесяти с небольшим, высокий и мертвенно-бледный, с запавшими глазами на худом лице, а рука, которую он протянул, оказалась вялой и дряблой на ощупь. Улыбка была совсем мимолетной, и едва ли изменила ледяное выражение его лица.

— Добро пожаловать в Драмор, полковник. Рад видеть вас в качестве гостя в моем доме.

После столь любезных излияний Клею не оставалось ничего другого, как ответить в таком же духе.

— Уверен, что вы поймете, по какой причине я отклонил ваше приглашение заночевать у вас накануне. Мне не терпелось увидеть Клермонт.

— Это вполне можно понять, полковник, — сказал сэр Джордж. — Надеюсь, вы выпьете со мной стаканчик хереса? — Наполняя два стакана из графина, он продолжил: — Насколько мне известно, этим утром между вами и моим управляющим вышло какое-то недоразумение. Позвольте мне принести свои извинения. Берк порой бывает чуточку грубоват. К несчастью, наше положение здесь таково, что в нынешних условиях, похоже, действенны лишь эти методы.

— И каково же ваше положение? — спросил Клей, потягивая свой херес.

— Да вы ведь уже и сами отчасти с ним ознакомились, — ответил сэр Джордж. — В какой цивилизованной стране сегодня разбой на дорогах — обычная вещь, а убийство и все другие мыслимые формы бесчинств происходят регулярно?

Клей неторопливо кивнул:

— Здесь я с вами согласен, но, конечно, нужно бы докопаться до причины. Не заключается ли она в нищете и прозябании людей, а также в их стремлении к гомрулю?[6]

Сэр Джордж пожал плечами: