На родине предков

— У человека, который додумался до этой идеи, светлая голова, могу за это поручиться. — Он повернулся к Большому Шону: — Этим вечером я разговаривал с сэром Джорджем Гамильтоном. Он считает, что независимость Ирландии невозможна по экономическим причинам, что республика нуждается в покровительстве Англии.

— Ах вот как — в покровительстве? — с горечью воскликнул Кевин. — Если то, что они делают с нами, называется покровительством, то Господь поможет нам, когда мы все окочуримся.

Отец предостерегающе положил ладонь на его руку:

— Попридержи язык. Полковник не знаком с фактами. — Он повернулся к Клею, глаза на большом бородатом лице были совершенно спокойны, так что он походил на какого-то ветхозаветного пророка. — В Ирландии мы все живем с земли, полковник. Все мы — и арендаторы, и помещики — в равной степени.

— Посмотрев на условия жизни некоторых арендаторов, — сказал ему Клей, — я могу понять, что у них есть веские причины для недовольства.

— Землевладельцы по большей части англичане или ирландские протестанты, что в конечном счете одно и то же, — продолжил Роган. — В основном они живут за счет доходов от аренды. Это означает, что у помещиков есть только два способа увеличить доходность своих вложений. Первый — поднять арендную плату. Второй — попробовать поставить на широкую ногу разведение овец или крупного рогатого скота.

— А это означает выселить своих арендаторов? — предположил Клей.

Большой Шон мрачно кивнул:

— Примерно так обстоит дело, полковник.

— Но наверняка существуют законы, защищающие людей от несправедливого обращения?

Кевин Роган резко рассмеялся, и его отец продолжил:

— На практике арендаторы всецело зависят от милости своих помещиков. Им приходится платить непомерную арендную плату, в результате у них остается лишь столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду. Им приходится вводить навязанные усовершенствования и покорно наблюдать, как из-за них повышается арендная плата.

— Но должны же быть какие-то легальные методы борьбы с таким положением вещей, — воскликнул Клей. — Как насчет политики? Ведь они имеют своих представителей в парламенте, не так ли?

— На тех, у кого есть право голоса, оказывают давление, — сказал ему Шон Роган. — Вся эта порочная система обеспечивает господство помещичьего класса, и люди вроде Гамильтона и Марли могут тиранствовать и наводить ужас на сельских жителей своими наемными головорезами, выписанными из Шотландии и Англии.

В наступившем молчании Кевин Роган с горечью добавил:

— Теперь вам должно быть понятно, почему я воспринял замечание Гамильтона насчет покровительства с такой иронией. Англия вцепилась в нас, потому что ей всегда не нравилось что-либо отдавать. Из-за системы землевладения, навязываемой нам вот уже не одно столетие, весь народ прозябает в нищете, и каждый год тысячи людей эмигрируют.

Клей покачал головой и рассудительно сказал:

— Перед лицом таких аргументов мне нечего сказать.

— Выпейте еще, полковник. — Шон Роган наполнил стакан Клея. — Для среднего англичанина ирландец — дикий головорез, животное, которое живет на картофеле. Это такой же великий миф, как и тот, согласно которому все англичане — джентльмены. Чего они не понимают, так это того, что сто акров, засаженные картофелем, прокормят в четыре раза больше людей, чем сто акров, засаженные пшеницей. — Он пожал плечами. — Правда, если картошка не уродилась, мы живем впроголодь.

Клей отхлебнул еще виски и медленно проговорил:

— А как насчет сэра Джорджа Гамильтона? Почему вы так сильно друг друга ненавидите?

— Потому что он обращается с нами как с животными — со всеми нами. Он — некоторое подобие Бога, а мы — отбросы. Особенно он ненавидит меня, потому что мне принадлежит эта лощина, и он не может тронуть нас здесь. — Шон покачал головой и мрачно добавил: — После того как призовешь дьявола, приходится платить ему по счету, что Джордж Гамильтон обнаружит довольно скоро. Его час придет.

— А вы не слишком суровы к нему? — спросил Клей. — Насколько мне известно, кто-то пытался убить его и по ошибке застрелил его жену. По крайней мере, его горечь и ненависть можно понять.

Шон Роган резко рассмеялся:

— Когда в нее попала пуля, которая предназначалась ему, это было лучшее, что когда-либо случалось с несчастной женщиной. Он годами отравлял ей жизнь. Боже правый, полковник, вы видели, в каких условиях живут его арендаторы. Неужели вам нужны еще какие-то доказательства того, что он за человек?

Клей тяжело вздохнул:

— Наверно, было глупо с моей стороны думать как-то иначе, но в его изложении смерть жены выглядела совсем по-другому. А еще он сказал, что дружил с моим дядей.

Молодые Роганы, которые с интересом следили за разговором, дружно расхохотались.

— Ах вот оно как — друзьями? — переспросил Кевин. — Да ваш дядя огрел его хлыстом по физиономии посреди деревни на глазах у всего честного народа. Одна семья была выселена, и женщина умерла при родах по дороге в Голуэй.

Глаза Клея сузились, когда тревожная мысль вдруг закралась ему в голову.

— А этот пожар, который опустошил Клермонт, — как он начался?

Шон Роган пожал плечами: