На рокадном направлении

– Хорошо излагаешь! – восхитился Лавр Павлович. – Хоть методические рекомендации из твоего доклада пиши! А у меня для тебя сюрприз есть!

Он достал часы и аккуратно поставил на стол. Некоторое время все озадаченно молчали.

– Откуда, товарищ капитан? – восхищённо выдохнул Владимир.

– Из комиссионки, которую ты проверял! – усмехнулся Ермаков.

Володя побагровел:

– Их сдали после проверки!

– А почему тебе не сообщили об их поступлении? После планерки сразу зайдёшь в магазин, накрутишь хвоста продавцу, заберёшь восемьсот рублей и отдашь мне. Вот держи, – он протянул ему квитанцию. – Мы хорошо закрылись по полугодию, хотелось бы и Новый год встретить со спокойной душой. Все дела оперучётов и материалы по нераскрытым мне на стол – и по рабочим местам.

***

Оставшись один, Лавр взяв остро заточенный карандаш, начал проверять оперативные материалы, делая аккуратные пометки. В дверь негромко постучали, и на пороге появился дежурный:

– Товарищ капитан, из краевых кадров звонили, просили после обеда зайти к начальнику.

От этих слов почему-то неприятно заныло под ложечкой.

– Хорошо, если просили, значит, зайдём, – кивнул Ермаков, не отрывая глаз от листа, исписанного мелким бисерным подчерком.

Когда дверь закрылась, он раздражённо нажал на карандаш, чуть сильнее, чем следовало, и грифель с тихим хрустом обломился. Рабочий настрой улетучился, и Лавр некоторое время сидел неподвижно, глядя на плакат, с которого на него пристально смотрел Дзержинский, призывая к зоркости и бдительности. Бесцельно побродив по кабинету, Лавр сняв телефонную трубку, набрал домашний номер. Людмила ответила сразу, как будто сидела около аппарата.

– Подарок купила? – без предисловий спросил он.

– Да! – радостно ответила жена. – Взяла чудесную конфетницу!

– И опять антикварную? – усмехнулся Лавр.

– Нет, нашу, дулёвскую⁹, очень красивую! Тебе понравится.

– Главное, чтобы юбиляру понравилась. Будет Сидорович кушать конфеты из красивой вазы.

– Будет! От Витюшки письмо пришло, – весело продолжала она, – обещал на Новый год приехать!

– Это здорово! – Ермаков повеселел. Их сын был начальником милиции в небольшом приволжском городке.

– Что пишет? Как у него с раскрываемостью?

Голос Людмилы посуровел:

– Лавр, я получила письмо от сына, а не справку о проделанной работе, – и чуть смягчила голос: – По службе у него всё в порядке. Витюша сказал, что приедет с женой и Катенькой. Будешь с внучкой тетешкаться. Все! Я тебя целую и жду! Какую рубашку тебе погладить?

– В мелкую клеточку, – и, вздохнув, добавил: – Которую мы с тобой в Москве брали.

Положив трубку, Лавр задумчиво закурил и взглянул на часы:

– Минут через двадцать можно выходить. Он налил себе кружку крепкого чая и, чуть подумав, плеснул немного коньяка.

На улице было прохладно, но Ермаков не стал брать дежурную машину. Он не торопясь направился в сторону центра, разглядывая прохожих. После утреннего дождя воздух был свежий, пропитанный осенними ароматами. Дышалось легко, и Лавр расстегнул верхнюю пуговицу. Около рынка, заметив на афишной тумбе анонс Краснодарского театра музыкальной комедии, он остановился:

«Впервые в этом сезоне! 20 ноября 1940 года. И. Кальман «Сильва». В роли князя Воляпюка – Мартын Лусинян»¹⁰.

– Нужно будет достать билеты, – озабоченно подумал Ермаков. – Людмила обрадуется: Лусиняна очень хвалили.

Размышляя о работе и о том, через кого выйти на билетную кассу, Лавр незаметно вышел на Красную и дошёл до здания управления. Предъявив часовому удостоверение, он поднялся на второй этаж и, подойдя к двери с табличкой «Заместитель начальника Управления НКВД по Краснодарскому краю», вздохнув, коротко постучал.

– Да, да! Входите, – раздался сочный баритон. Хозяин кабинета, моложавый, уже начинающий лысеть и полнеть мужчина в новом габардиновом кителе, с поблёскивающими на петлицах тремя шпалами вопросительно посмотрел на него, ожидая продолжения. Свежий малиновый отблеск шпал ясно показывал, что владельцу сшитого на заказ обмундирования недавно присвоено звание: капитан госбезопасности.

– Здравствуйте, я начальник УГРО Кагановичского района… – начал он. Кадровик, скупо улыбнувшись, продолжил:

– Капитан милиции Лавр Павлович Ермаков. Присаживайтесь, – и жестом указал на стул.

Некоторое время, не глядя на него, он молча перебирал бумаги и, найдя нужную, откашлявшись, поднял глаза:

– Центральная кадровая комиссия отклонила ваш рапорт о дальнейшем прохождении службы. В 12-м кабинете получите уведомление об увольнении и… – он слегка помялся, – пора на заслуженный отдых.

Лавр стиснул зубы. Он знал, что рано или поздно это случится и догадывался о причине вызова в кадровый аппарат.

– К моему рапорту было приложено ходатайство начальника краевого розыска, согласованное с начальником НКВД. Неужели этого оказалось недостаточно?

– Как видите, – кадровик развёл руками. – Помимо ходатайства, к пакету документов приобщался выписной эпикриз по последней госпитализации. Врачи категорически возражают, а против медицины мы бессильны.

– А без эпикриза нельзя было направить? – обречённо спросил он, понимая всю наивность своего вопроса.