На рокадном направлении

– Никак нет, – уверенно ответил тот. – Но мы запросили информацию за последний месяц, самую свежую.

Неожиданно зазвонил телефон. Ермаков, внимательно выслушав, с радостью в голосе произнёс:

– Конечно, пусть заходит! Мы все с нетерпением ждём!

Положив на рычаг трубку, он оглядел коллег:

– Из НТО звонили: ладошка совпала.

Дверь открылась, и на пороге появился младший лейтенант, выезжавший на кражу.

– Товарищ капитан, выехав на дополнительный осмотр, я снял отпечаток ладони с входной двери на уровне замка. Сравнительным исследованием установлены совпадающие признаки папиллярного узора следа ладони руки на дверном полотне и имеющегося в картотеке оттиска ладони левой руки ранее судимого Титковского Сергея Дмитриевича, – раскрыв папку, он шагнул вперёд и протянул Ермакову лист бумаги: – Вот официальное заключение.

– Отлично! С чем вас всех и поздравляю! – с удовлетворением сказал Лавр и обвел коллег весёлым взглядом: – Надеюсь, рассказывать, что делать дальше, не нужно?

Когда все вышли, ему вдруг стало грустно. Закрыв глаза, он представил, как сейчас ребята приедут на адрес. Оставив машину за пару кварталов, выйдут, найдут участкового, выяснят обстановку, а потом проведут задержание. Ермаков зажёг папиросу, подошёл к окну и, не приближаясь, издали стал наблюдать, как сотрудники садятся в новенькую служебную эмку, которую он с боями добыл для уголовного розыска.

Лавр открыл форточку, и осенний воздух сразу заполнил прокуренный кабинет, принеся с собой запах костра, который во дворе развёл дворник, сжигавший опавшую листву. Пряный, горьковатый дым навевал печаль. «Вот и осень», – он грустно посмотрел на голые ветви деревьев.

Виктор уверенно открыл переднюю дверь и сел рядом с шофёром. «Начинает руководить, – подумал Лавр. – Ну что ж, наверное, это правильно. Пусть сразу берёт быка за рога».

Проводив взглядом лихо выруливший автомобиль, он вернулся к столу и начал разбирать бумаги, ожидая возвращения группы. Увлёкшись привычной работой, Лавр не услышал, как в кабинет вошли оперативники. По огорчённым лицам он сразу понял, что они проехались вхолостую. Виктор, повесив кепку на крючок, раздосадовано покрутил головой:

– Встретились с участковым. Он сказал, что Титковский дома появляется редко, можно сказать, не проживает. Мать, Валентина Борисовна, живёт одна, портниха-надомница, точнее, не портниха, ремонтирует и перелицовывает одежду. Я группу отправил в машину, а сам с участковым зашёл в квартиру.

– Частный сектор или квартира?

– Общий двор на четверых хозев. Говорят, что раньше весь двор её был, а потом уплотнили.

«Валентина Борисовна, портниха, домик», – какие-то обрывочные воспоминания мелькнули в памяти, и он спросил:

– Адрес там какой?

– Насыпная, 35, – ответил Виктор. – У неё две небольшие комнаты, живёт одна, никаких предметов мужского присутствия на виду не было, но, – он сделал небольшую паузу, – при осмотре в вещах, лежавших около швейной машинки, я обнаружил две женские кофты и блузку. По описанию, кофты, судя по всему, появились после кражи на Октябрьской, а блузка – на Чапаева. Я их изъял, вечером поедем к потерпевшим на опознание. Она пояснила, что сын вчера в обед заглядывал и оставил в подарок. Соседи показывают, что Сергей появляется редко. Может не навещать мать неделями, а то и месяцами. Оставлять засаду нецелесообразно. Сегодня пройдём по всем злачным местам, ну и с нужными людьми пошепчемся.

Погружённый в заботы о предстоящем увольнении, Лавр не придал значения неясным ассоциациям. Если бы Ермаков порылся в памяти, то обязательно вспомнил бы портниху с Насыпной улицы, которую знал ещё с 1907 года, когда его, молодого станового пристава прикомандировали к Екатеринодарскому сыскному отделению, где он и познакомился с Александром Петровичем Пришельцевым и навсегда связал свою жизнь с уголовным розыском.

***