На рубеже веков. Дневник ректора

Но картина будет не полной, если не вспомнить малахитовые кремлевские интерьеры и обновленную мебель в старинных залах. Ничего не поделаешь, большой монархический стиль эпохи. Все это создает прекрасное обрамление для деятельности нашего неувядаемого президента, о котором плохого ни полслова. Пусть плохо говорит о нем премьер телевизионного кремлевского балета Евгений Киселев, манипулирующий своими послушными рейтингами. Вот это прыжки, вот это вращения, вот это изящнейшие позы! И все в три четверти оборота к публике. О президенте — повторяю — ни одного легкомысленного слова. Он настойчиво и талантливо, как все простые люди, болеет и упорно и самоотверженно пересаживает свой квартет по новым местам, надеясь получить нужное звучание. Вот пересадит и переменит местами все окончательно, и тогда, наконец спокойно и чинно, мы заживем с пенсиями и зарплатой в свободном капиталистическом обществе».

Появилось обращение деятелей культуры по поводу обыска у Лисовского. Список открывает Григорий Бакланов. Из всех шести фамилий, которые были названы, ни одного русского человека.

17 декабря, четверг.

Я удивительно точно сам себе строю диагнозы. Последние недели у меня болит какой-то коренной зуб. Пытаясь определить область боли, я нащупал какую-то крошечную косточку в самом углу челюсти. И мне показалось, что именно эта косточка и есть источник боли. Все так и оказалось, рентген определил, что эта крошечная, выпирающая косточка есть верхушка зуба мудрости, который почему-то растет не вертикально, а вдоль челюсти. Сразу было принято решение зуб этот выдрать. Целая поэма, как его драли. Маленькая хрупкая женщина-хирург так ловко и надежно это сделала, что я просто поразился. Несколько раз я слышал хруст кости на челюсти, и мне казалось, что у нее ничего не получается. И вот в тот момент, когда я с ужасом представил себе, что мне еще предстоит такая же процедура, а может быть и в стационаре, хрупкая хирургесса подала мне завернутый в марлевую салфетку мой неродившийся зуб. Большой, с хорошими корнями. Но я сразу же углядел на нем, на том бочку, которым зуб вылезал наружу, черное пятнышко. Это было дупло. Я даже понюхал его, ух… Отсюда и боль. Но меня поразило другое: еще не проклюнулось, еще совсем не родилось, а уже смердит.

Вчера ночью американцы опять стали бомбить Багдад. Обозреватели связывают эту решительную бомбежку с попыткой отсрочить уже почти вызревшее в конгрессе слушанье по делу об импичменте президента Клинтона. Слушанье действительно отменили. Дорого же многострадальному миру обходится честолюбие Клинтона и минет, который отстрочила ему Моника Левински. На этот раз нападение на Ирак не санкционировано ни Советом безопасности, ни какими-либо общими договоренностями. Если Клинтон человек религиозный, то неужели он не понимает, что взял на свою душу смертный грех? Каким-то силам очень хочется немедленно привести к власти Гора, который автоматически станет президентом после импичмента Клинтону. Этим силам уже мало г-жи Хиллари в Белом доме, им хочется большего. Это не моя обостренность этим вопросом, а, к сожалению, факты.

Но и об этих фактах думать не хочется, когда я попадаю в руки своего зубного врача Беллы Абрамовны. Какие прекрасные руки, какая сердечность, какой редкостный для нашего времени профессионализм! Я ведь действительно, утром и вечером чистя зубы, ловлю себя на одной и той же мысли, как прекрасно она меня прошлый раз починила.

20 декабря, воскресенье.

Начну по порядку. В пятницу прекрасно в институте отпраздновал свой день рождения. Было человек семьдесят-восемьдесят; я практически позвал к себе весь институт. Организовал я все довольно просто, дал 1000 рублей Наде Годенко на закуски, был даже торт, и 1000 рублей столовой на закупку водки. Столовая от себя прибавила салаты и вареную картошку, у меня в кабинете хранился ящик вина, оставшийся от какого-то праздника, и минеральная вода — остатки от летнего тестирования. Все получилось очень мило и сердечно. Я еще раз понял, как необходимо иногда народ собирать и заставлять между собою общаться.