На рубеже веков. Дневник ректора

Сегодня президент Ельцин отправил в отставку все правительство. На бытовом уровне это еще раз показывает: кто начинает первым наступать — тот выигрывает. Через три недели это правительство в Думе все равно неизбежно получило бы отставку. Теперь новое правительство имеет право много месяцев продолжать все безобразия предыдущего, потому что оно новое. Кажется, менее всего был информирован о внезапной отставке Черномырдин. Но этот опытнейший еще с советских времен, этот терпеливый член ЦК КПСС умеет брать себя в руки. На состоявшейся пресс-конференции через хорошо скрываемое раздражение он все время говорил о преемственности реформ и преемственности одного правительства по отношению к другому. Как это естественно говорить о преемственности, по сведениям газет, бизнесмену № 3 России. И я бы, наверное, заговорил о преемственности, если бы, ничего не имея и ничем не владея, как и все советские люди, вдруг за десять лет стал третьим по капиталам собственником в России. О том, как возникала в нашей стране такая собственность, говорить просто смешно. И Ельцину надо говорить о преемственности. А надо ли говорить о преемственности обнищавшему старому человеку? Преемственности нищеты. Сегодня много думал об особом положении Москвы в государстве. Причины этого понятны, здесь все почти и бюджетно-зарплатные деньги и вообще деньги. Банки, госучреждения и пр. Москва собирает такие доходы в свой бюджет, который никогда не сможет собрать ни один город. Именно в Москве покупается и продается наибольшее количество товаров и ценных бумаг, здесь наибольшее количество нотариусов, собирающих свою немалую мзду с каждой сделки и с каждой подписи. И в свете всего этого такой ли уж хороший хозяйственник наш мэр Лужков? Ему просто достался самый лучший и урожайный в стране лужок. А так все осталось по-старому: раньше в Москву вся страна ездила за колбасой. Теперь вся страна ездит за деньгами.

Интересно еще одно обстоятельство: письмо-то Маши Платоновой было направлено Черномырдину. Вызов Смирнова пока отменяется.

Писал ли я, что продолжаю покраску полов и покупку ковров для института? Сердце радуется, когда захожу в конференц-зал, в 23-ю аудиторию, где у нас как бы музей соцреализма. Теперь отремонтировали кафедру творчества и кафедру иностранной литературы. В институте появляется прежняя барственная строгость. Студент должен с почтением относиться к дому, в котором он учится.

24 марта, вторник.

Семинар пришлось сегодня сократить до одного часа десяти минут. Интересно, что ребята на него аккуратно и добросовестно ходят. Четвертый курс практически перестал писать, как это обычно случается на старших курсах. Разбирали «параллельные портреты». Сегодня это были Маша Лежнева и Саша Барбух. Ткнув на прошлом семинаре пальцем, я и не предполагал, что заставлю их написать любовную историю. Обязательно надо сегодня «истребовать» у ребят разрешение и напечатать это в нашем студенческом журнале. Лучше и благороднее написала Маша. Здесь была обида, перегоревшая любовь и разочарование. Я вообще потрясен, как здорово за последнее время Маша работает. Барбух на ее фоне кажется неблагородным при всех своих признаниях. Вот она, жертвенность и искренность в литературе. Другая пара — Аня Кузнецова и Коля Эдельман — была посуше, поэгоистичнее. Подозреваю, что здесь тоже был роман, но похолоднее. Как всегда очень интересно написал Юра Роговцев, он сделал свой этюд-портрет в виде стихотворения о Тане Трониной. Этюд Ани я критиковал несправедливо жестко, критика скорее была направлена против тенденции. Но эти ребята умны, владеют словом в пределах игры ума, со страстями здесь хуже.