На рубеже веков. Дневник ректора

Сам воздух Багдада я бы назвал самым благоуханным из воздуха над городами мира. Никакого сравнения ни с Каиром, ни с Дели, ни с Кабулом — выбирал мусульманский Восток. Мне нравятся здесь люди, мужская толпа на вечерней улице, обрамленные платочками лица женщин, галереи на центральной улице и мощное течение загадочной реки через центр города. Из моей гостиницы видны перекидные через Евфрат мосты и силуэты-башни отелей. Здесь, видимо, время свадеб, раздаются звуки барабанов и какой-то свистящей дудочки. В отелях роскошные невесты в белых атласных платьях с кринолинами и шлейфами и в коронах из поддельных жемчужин. Говорят, что есть, дескать, указ президента, что молодая пара один, первый, день своей семейной жизни может прожить в любом самом роскошном отеле. Одна из невест с подведенным европейской косметикой лицом была увенчана умопомрачительной прической: с затылка поднимался сплетенный из волос столбик сантиметров в пятнадцать, а на его вершине, как на колонне, был вмонтирован небольшой портрет президента. Мне это напомнило моду времен Марии-Антуанетты.

Вечером ходили менять деньги и в любимую лавочку Сергея Журавлева пить соки. Эта привычка пить ледяные соки, их разнообразие и дешевизна одна из достопримечательностей города. За ужином узнал результаты голосования в Госдуме: 336 против 22-х. Браво, коммунисты. То вам Кириенко не нравился, а теперь вдруг оказался люб и дорог. Просто дорогими оказались места в Думе. Не все еще обогатились и не все еще получили квартиры. Как хорошо знаю я эту публику. Дума своим соглашательством с властью проголосовала за политическую смерть КПРФ.

25 апреля, суббота.

Ходили на Сук, работал над романом, искупался в бассейне, ездили на встречу в Союз писателей. Здесь выяснилась удивительная вещь: побывавший в Багдаде Саша Казинцев от имени Союза, оказывается, заключил здесь договор. Мы все, присутствующие на этой встрече — Пулатов, Гусев, я, Ниязи — оторопели. Договор, естественно, ни в одном пункте не выполнен, но можно представить себе, как Саша здесь поважничал. Откуда на этом документе стояла печать правления? Одинаково восхищают меня и патриоты, и коммунисты.

27 апреля, понедельник.

Вечером были в Союзе писателей. Прием на крыше и подписание договора, во время которого возникла грызня по поводу включения со стороны иракской писателя-русиста. Я объяснял, что это необходимо для жизни русистики в Багдаде, но писатели-«бугры» хотят ездить сами. Какая еще к черту русистика, мне надо поднимать авторитет в семье, среди публики и друзей, которые видят, как меня чтут, выдвигают и даже посылают за границу. Все очень похоже на нашу ситуацию до перестройки.

28 апреля, вторник.

6 часов 34 утра. Только что завершилась грандиозная склока, в которую попали и мы с Гусевым. Еще вчера Тимур Пулатов чуть ли не до драки в ресторане поссорился с Сергеем Журавлевым. Я давно этого ожидал, потому что Тимур по своей натуре властный и честолюбивый, а здесь, в Багдаде, на первых ролях в силу традиций и старого знакомства Журавлев. Тимура долго злила и восточная неразбериха, которая не давала ему возможность всласть походить по рынкам, и то, что у Сергея здесь, видимо, свои коммерческие, и не слабые, дела. Недаром он с некоторой провокационной осведомленностью сказал мне, что магазин «Именное оружие» на Арбате принадлежит Сергею. Я, честно говоря, этому поразился, но, поразмыслив и вспомнив интерес Сергея к оружию и прошлые закупки сабель и кинжалов, этому с некоторой грустью коммерческого неудачника поверил. Все это назревало подспудно и, наконец, прорвалось. Поводом послужила наша встреча с послом, которую нам объявили очень внезапно. Тимур, видимо, хотел вечером пойти в серебряные ряды или занять себя каким-либо другим образом, а тут эта встреча, он не сдержал досады, Володя Гусев помалкивал, я старался все сгладить. Картинка была занятная, когда они двое, огромные, немолодые, тяжелые, стояли порывисто дыша.