На рубеже веков. Дневник ректора

Лужков по телевидению согласился с Куликовым в необходимости превентивных бомбардировок, «упреждающем ударе» по отношению к Чечне, и сказал так о Березовском и Чубайсе: «Чубайс — автор правил незаконной приватизации, а Березовский воспользовался этими правилами». Что-то почти дословно.

Вечером после диализа приехала В.С. и устроила почти беспричинный скандал. Я могу без конца разворачивать у себя в уме причудливую ткань наших семейных распрей, но, по сути, это всегда разный взгляд на людей и их долг по отношению к нам. На этот раз все началось с сумки с ее норковым жакетом, которую Федя вроде обещал, а Сережа, которого вроде она просила забрать с ее работы, не сделал этого. Она была больна и сумку оставила. Сережа заболел и сумку не взял. Федя, который работает по 12–14 часов, про сумку забыл. Я во всем оказался виноват. Здесь еще огромное раздражение по поводу моей поездки в Данию. Ей ездить уже нет возможности, но к поездкам она по-прежнему относится, как относились мы все в советское время, как к явлениям приоритетным, выделяющим человека из массы. Я разнервничался, у меня стало плохо с сердцем. Утром, скорее из чувства протеста, я решил в Данию не ездить, отменить командировку, хотя вряд ли я кому-нибудь что-нибудь докажу.

16 января, пятница.

Последний день на работе, твердо решил не ездить в Данию, но неделю отсидеть дома. У меня по меньшей мере 56 рабочих дней отпуска за прошлый год.

Днем заезжали Шувалов и Юра Беляев: с Академией не получается, решили, что организацию президиума, научных коллегий и Приемной коллегии возьмет на себя институт. Беляев во что бы то ни стало хочет где-нибудь получать зарплату за свои заслуги по пробиванию Академии и побаивается, что я начну интересоваться всеми людьми, которые попали в список этой Академии. Волнуется он за Валерия Поволяева, на счету которого десяток скверно написанных книг, а также элевации с Российским Литфондом; в список членов-корреспондентов вставили и жену Юры.

Вечером были «мои коммунисты» — штаб выборной кампании. Мы выпили две бутылки водки и съели огромный торт, который я купил. Были очень интересные сведения по выборам. Конечно, эти выборы выиграл я. Я добился результата без денег, хотя Копкина, которую поддерживал Боровой, истратила, по слухам, 200 тысяч долларов. Морозов — связанный с собственным, личным, огромным и не всегда прямым бизнесом — чуть ли не полтора миллиарда рублей. О Катушенке и говорить не приходится. У этих молодцов была возможность послать каждому избирателю по индивидуальному письму, благо технология была отработана еще при выборах Лужкова. Что касается Катушенка — то косвенно он свою кампанию начал за много месяцев раньше, стоя вместе с мэром у ковша городской благотворительности. Здесь платила и платит мэрия. Оказывается, мэрия пять раз проводила социологические опросы, которые докладывались только своим людям. Очень интересна была и ночь подсчета голосов. Случилось, как мы и предполагали, все, что и «планировалось»: сначала поломка компьютеров на избирательных участках, потом они заработали в одну сторону, на выдачу информации, потом — отключилась вся компьютерная сеть. Чем точнее и механизированнее счетные инструменты, чем дальше все от человеческого глаза, тем легче все сфальсифицировать. Чтобы закончить с этой темой, надо сказать, что в двух из трех избирательных участков, где избиратели почти недоступны для индивидуальной пропаганды и должны делать выбор на основании самых элементарных документов, без давления и без подарков — комплектов постельного белья: в СИЗО, в тюрьме и больнице — победил я. Как положительный результат можно рассматривать и то, что не прошел никто из знаменитых «демороссов»: ни Новодворская, ни Боровой. При выборах в прошлую Думу места распределялись так: «демороссы» — 31 % (ныне их только 7 %), «Яблоко» — 3 %, НДР — 1 %. И все же какое невероятное раздолбайство творится у коммунистов! Надеясь на меня как на одного из надежных кандидатов, они тем не менее послали меня в округ, где поражение любого кандидата было заведомо очевидно, кроме одного, много и давно дающего. А этот номер, когда Подберезкин выдвинул себя в последний момент в Центральном округе? Теперь ясно, почему он не отдал этот округ мне, когда я у него, при распределении, этот округ просил. Почему мне не отдали округ, где я живу? При всем желании победы блоку были и свои личные маленькие расчеты.

18 января, воскресенье.