На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

Арис, продолжая находиться в осаждённом городе, решил привести в исполнение свой давний замысел. Кто-то назвал бы это дьявольским наущением, но Арис вовсе не считал, что находится во власти дьявола или служит ему… А впрочем, если бы любители рассуждать о дьяволе увидели того, кого Арис называл своим господином, то наверняка бы сказали, что это и есть дьявол во плоти.

Как бы там ни было, Арис давно уже хотел посмеяться над религиозными предрассудками и устроить в соборе Святой Софии кое-что, что могли бы принять за знак свыше. Устроить что-то подобное было легко, ведь в этот храм уже давно никто не заходил, не считая служителей-униатов и василевса, который иногда посещал литургии, чтобы служители не чувствовали себя совсем уж брошенными. Храм был открыт и пуст. Твори там, что хочешь!

Надо быть глупцом, чтобы раз за разом упускать прекрасный случай, который представляется чуть ли не каждый день, поэтому ближе к концу мая Арис сказал себе, что ждать больше нельзя. Страх перед турками у горожан всё усиливался, поэтому именно сейчас «знак свыше» оказал бы наибольшее влияние на умы.

Конечно, Арис пытался влиять и другими способами. К примеру, по ночам пробирался на стены и портил метательные машины, слегка подрезая верёвки, чтобы казалось, будто поломка случайная и это обычное невезение. Поломка механизмов, помогающих защищаться, это само по себе плохо, но когда неудача преследует тебя постоянно, она гнетёт и отнимает силы, так что Арис проделывал такое регулярно, чтобы защитники потеряли веру в себя.

Увы, ему удавалось добраться не всюду. Генуэзцы весьма бдительно охраняли свой участок стены, так что Арису никогда не удавалось пробраться дальше Пятых военных ворот. В основном приходилось действовать во владениях венецианцев, соседствовавших с генуэзцами, и всё же он кое в чём преуспел.

Также удалось подбросить на западные стены несколько записок, привязанных к турецким стрелам, чтобы у получателей создалось впечатление, будто записки прилетели из турецкого лагеря. В этих записках были разные сообщения, которые должны были заставить защитников тревожиться… Но одно дело — заставить тревожиться несколько сотен воинов, и совсем другое — весь город. С этой целью Арис и явился в Святую Софию, прихватив с собой длинную верёвку с крюком.

Поздно вечером, когда в соборе при полном отсутствии прихожан проходила очередная служба, тень турецкого господина проскользнула в главный вход. Из средней части храма слышалось церковное пение в несколько голосов, но вокруг никого не оказалось.

Тень уже бывала здесь несколько месяцев назад, хмурым декабрьским днём, когда в этом месте проводили первую униатскую службу. Было интересно, чем эта служба закончится, а когда она начиналась, тень от нечего делать рассматривала стены, облицованные зелёным и розовым мрамором, а также двери, окованные металлом, золотую мозаику на потолках и множество люстр, спускавшихся с этих потолков.

Помнится, Арис уже начал скучать, как вдруг священники, проводившие службу, помянули папу римского, и наибольшая часть прихожан взволновалась. Они вполголоса спрашивали друг у друга, неужели папа помянут, но, поскольку людей в храме собралось очень много, поднялся такой шум, что службу уже не было слышно. Арис, наблюдая за этим смятением, хотел смеяться, но сдерживался и сам, изображая на лице возмущение, отвечал вопрошающим: «Да, да. Он был помянут». А затем, когда все убедились, что папу римского действительно помянули, толпа хлынула прочь из храма. Лица священников-униатов вытянулись. Никто не думал, что будет так много недовольных!

Арис, выносимый общим течением, видел, как из дверей, скрытых за пологом, выходят богато одетые люди, ранее стоявшие на верхней галерее, и теперь, когда здание было погружено в полутьму, это давнее наблюдение очень пригодилось. Ведь для осуществления своего замысла тень должна была забраться повыше — на галерею.

Войдя в главные двери собора, Арис оказался в просторном сводчатом коридоре, уходившем вправо и влево, но уже знал, что нужно двигаться не направо и не налево, а прямо, через широкие двустворчатые двери, чтобы оказаться в таком же коридоре, но с более высоким потолком. А вот дальше следовало повернуть налево и идти, пока не упрёшься в стену, завешанную пологом. За ним скрывались двустворчатые двери, ведшие к проходу на галерею второго яруса — место для василевса и придворных.

Двери на галерею оказались плотно закрыты, но вряд ли заперты. Был только один способ проверить, но если начать их открывать, мог раздаться жуткий скрип петель. Правда, выбора не было, и Арис потянул за металлическое кольцо.

Всё обошлось. Дверь, приоткрытая совсем чуть-чуть, не скрипнула, и Арис помчался по проходу, круто поднимавшемуся вверх, но почти нигде не имевшему ступеней. Поворот, и снова крутой подъём по поверхности, вымощенной камнями, отполированными тысячами ног. И снова поворот и подъём. И снова.